И ей опять захотелось на улицу. И не куда-нибудь вообще, а к Нотр-Даму. Стоять и смотреть, как облака струятся над контрфорсами, как химеры улыбаются луне.
И вдруг все разом затихло — струнная буря, лай собак и крики супругов Пуллет. Затихло, будто оборвалась струна. И разразилась звенящая тишина. Внизу что-то упало.
Луна утонула в облаках окончательно, и больше не била в глаза.
— Черт бы их всех побрал, — прошептала Марго и стремглав кинулась в постель.
И долго лежала, замерев взглядом на блике латунной оконной ручки, готовясь к следующему дню и думая, что взвалила на себя непосильную ношу — войну с роботами. Если она боится Аурелии и не может убедить даже Лео, куда ей с роботами-то связываться?
Вскоре внутри комнаты проявилась вторая — состоящая из золотисто-зеленых невесомых бисеринок, а от стен к окну возвращаются потоки веретенообразных голубоватых паутинок, похожих на мазки белых лессировок. Расстворившись в этих паутинках, Марго подумала напоследок, что замечательно было бы так и умереть — просто провалиться в сладкий сон, чтобы веки и мышцы ждали отдохновения и наконец получили его.
И так и остановиться на этом… последнем… прият- ном…
Сначала Марго привиделось, что она не в комнате, а подле того же замка на Луаре, в котором ей уже видела девочку и принца. На этот раз Марго стало ясно девочка — это Аурелия в детстве. И как же она раньше не догадалась? Ведь это так просто! И наверняка у взрослой Аурелии на руке остался шрам от разбитого балконного стекла.
«Да, конечно! — кивнула Аурелия. — У меня есть шрам на руке!» Она засучила рукав и показала Марго. И тут Марго увидела, что она стоит на кухне, прислонившись к косяку, а француженка что-то делает на столе, повернувшись к Марго спиной. На кухне было очень сумрачно, и Марго задрала голову, чтобы увидеть, что случилось с лампочкой. Но лампочки не было, свет попадал в помещение откуда-то из-за кадра.
«Вот этот шрам!» — сказала Аурелия, повернулась и, показав Коше руку, быстро опустила рукав и опять отвернулась. Будто боялась показать лицо. Она опять взяла нож и опять начала что-то резать, стоя у стола. Марго вытянула шею, присмотрелась повнимательнее и увидела, что француженка вырезает из огромной картофелины куколку.
«Я решила сделать себе ребенка, — деловито объяснила Аурелия. — Я вырежу его, а потом вдохну в него жизнь. Я где-то читала, что есть еврейская книга, где написано, как вдохнуть жизнь. Говорят в старой Праге один раввин сделал человека из глины. Картофель, по-моему, ничем не хуже!» «Возможно,» — согласилась Марго и хотела спросить Ау про предыдущие сны, в которых француженка играла с мячом на дорожке и лежала в кровати с перекрученными коротенькими ножками.
Аурелия будто услышала и, не поворачиваясь, рассказала сама:
«В детстве я очень простыла, и мне сделали операцию. Я теперь не могу иметь детей. То, что ты видишь днем — это мое обычное тело. А то, что ты видела во сне — это мое внутреннее, невидимое тело. После операции моя нижняя часть пришла в негодность. Посмотри внимательно.» И Марго вдруг увидела, что на Аурелии серебрянным карандашом нарисованы линии, идущие от макушки вниз по всему телу. В районе крестца Аурелии все эти линии путались и комкались в светящийся узел. К ногам тянулись коротенькие прерывистые пунктиры. Уже на лодыжках эти пунктиры пропадали.
«А теперь посмотри на мой затылок! — предложила Аурелия. — Видишь, какое яркое свечение?» «Да. Вижу!» — кивнула Марго и осторожно потрогала волосы рукой.
«Это оттого, что все линии перепутались. В голове возник неестественный противовес. Из-за этого я сошла с ума и могу совершать непостижимые вещи. Например, разрушать предметы. Если я очень захочу, я могу даже убить. Лео знает это, поэтому старается не спорить со мной. Ну вот! Ребенок готов.» Аурелия завернула куколку в фольгу и сунула в духовку.
«Надо его как следует пропечь, — скзала Аурелия и включила газ.
И лицо Ау опять было завешано распущенными всклокоченными волосами.
В следующий момент они оказались опять в том замке-над-рекой, который уже снился Марго. И в котором они были вместе с Полем. Там, гда Марго нашла пуговицу.
«Да-да, — кивнула Аурелия. — Я потеряла пуговицу. Я побежала, споткнулась, и пуговица оторвалась. Я очень расстроилась. Но мама все равно отругала меня слишком строго! Мне показалось, она хотела меня убить. Возможно, она ревновала меня к отцу. Смешно, да?» Они шли вдвоем с Аурелией по гравиевой дорожке, а Лео шел впереди, и Коше казалось, что у мсье Пулетт тоже нет никакого лица, что он плоский и вырезан из картона, и что, если Лео оглянется — это будет так же ужасно, как нос в сюртуке или тихое и громкое без звука. Аурелия же защебетала вдруг на неизвестном птичьем языке. По обе стороны гравиевой дорожки тянулись клумбы из крупных красных роз. Капли росы на лепестках сверкали тысячей солнц, но самого светила не было видно. Аурелия все щебетала и щебетала, а Лео все шел и щел впереди, и вдруг изо рта Аурелии начали вылетать бабочки и птички, сначала колибри, потом воробьи, потом вылупился огромный сизый голубь и взмыл в небо.
«Как это у тебя получается?!» — удивилась Марго и остановилась, чтобы получше присмотреться, как можно сделать такой фокус. Теперь она прекрасно видела лицо Ау, оно было похоже на лицо витражной мадонны из склепа с кладища.
«А ты думала, что я сама щебечу, как птица? — усмехнулась Аурелия. — Смешно и предполагать такое! Я записалась на курсы, и нас там учат, как обращаться с подобными вещами. Хочешь, я исторгну не птицу, а кошку?» «Хочу!» «Сейчас!» — Аурелия мяукнула и из ее рта на руки вывалилось огромное белое яйцо. Яйцо было таким огромным, что уголки рта Аурелии чуть лопнули и истекали кровью.
«Ты поранилась…» — виновато сказала Марго.
«Пустяки, — усмехнулась Ау и облизнулась длинным острым языком. — При родах всегда бывают разрывы!» «Но это — яйцо! — воскликнула Марго. — Это не кошка!» «Так всегда бывает. Сначала яйцо, потом птичка, потом уже кошка. Надо подождать. Держи, — Аурелия протянула яйцо. — Сначала яйцо, потом кошка… Это особенная кошка. Ее предки атлантические динозавры. Ты ведь знаешь, что динозавры размножались яйцами. Но на самом деле — это не яйца, а межгалактические корабли на которых на Землю прилетели наши предки-роботы.» «Роботы? Ты тоже стала роботом?» — удивилась Марго и погладила яйцо пальцем.
Скорлупа лопнула. И из нее выбрался маленький пушистый котенок. Котенок улыбнулся, но едва Марго хотела его погладить, как котенок обернулся Аурелией и хищно лизнул Кошу языком.
Она вскрикнула и проснулась. Теперь она была в комнате. И прозрачная Аурелия сидела перед ней на кровати и гладила по лицу своими прозрачными холодными пальцами. И болтала маленькими недоразвитыми ножками. Марго зашлась от ужаса и хотела закричать, но голос не слушался. Тогда она захотела заплакать, и бульканье вырвавшееся из горло заставило прозрачную Аурелию подняться и выйти из комнаты. У дверей Ау остановилась и обиженно сказала: «Я думала, что ты меня любишь, а ты тоже ревнуешь меня к отцу!» Марго сказала «нет» и проснулась — что-то холодное и скользкое ползло по лицу. Руки сами потянулись вверх, и смахнули с лица неизвестную пакость с чрезмерным усилием. Марго свалилась с кровати и лихорадочно нажала выключатель бра. Что-то мерзкое и холодное лопнуло прямо под ступней.
