— Ты лишь причинишь ему еще больше боли. Голос богини прозвучал низко, в нем слышалось страдание.
— О чем это ты? — Кики почти кричала, близкая к истерике, — Конечно, его надо выдернуть! Как еще мы можем спасти его?
Бесконечно нежным жестом Гея коснулась залитой слезами щеки русалки.
— Я не могу его спасти, Кристина.
— Но ты должна! Ты же богиня! — всхлипнула Кики — Ты должна знать, как его спасти!
Из глаз богини показались слезинки. И пока она говорила, слезы стекали по ее щекам, оставляя за собой сверкающий, как бриллианты, след.
— Его ранило мое собственное копье, оружие, сотворенное моей рукой как орудие разрушения. Я не могу исцелить рану, нанесенную моей же рукой…
— Но не ты же его бросила!
— Я его сотворила, и этого достаточно. Я не могу ничего изменить, — печально сказала Гея.
Кики стремительно обернулась к Лиру.
— Тогда ты его спаси, ты ведь тоже бог!
Повелитель морей обменялся взглядом с Геей. И когда он заговорил, на него как будто свалился груз многих столетий.
— Я не могу исправить разрушения, причиненные богиней земли. Даже боги и богини подчиняются всеобщим законам вселенной.
— Так поверните время назад! Сделайте же что-нибудь! — закричала девушка.
— Кристина… — Дилан говорил едва слышным шепотом. Он судорожно дернулся, пытаясь повернуться лицом к девушке, — Они не могут мне помочь.
Он кашлянул, и кровь из раны потекла сильнее.
— Тише, тише! — Кики прижала ладонь к его губам, — Не разговаривай. Береги силы. Мы что-нибудь придумаем.
Дилан едва заметно качнул головой.
— Я знал, что выбираю, когда очутился на пути этого копья. И я выбрал это сам. — Он помолчал, прерывисто дыша — И я бы снова сделал то же самое.
Тритон закрыл глаза, борясь с новым приступом боли.
— Нет, Дилан! — Кики покрыла его лицо поцелуями. — Ты не можешь умереть! Ты не можешь меня бросить! Помни, — всхлипнула она, — ты обещал мне вечность!
Губы тритона на мгновение изогнулись в улыбке, он открыл глаза.
— Я все так же жду тебя. Навечно, Кристина.
Грудь тритона приподнялась в последнем вздохе, дрожащая рука коснулась залитой слезами щеки девушки.
— Навечно…
И с этим словом жизнь покинула тело Дилана, и Кики осталась одна, цепляясь за оболочку своего любимого, пока и она, как тело Сарпедона, не начала бледнеть и растекаться, возвращая воде ее создание.
Кики пыталась удержать уходящие, как песок сквозь сито, сверкающие краски, оранжевое пламя, быстро расплывающееся по волнам.
— Идем, дитя, — сказала Гея и взяла Кики за руку, останавливая бессмысленное движение.
Гея раскрыла дочери объятия, но даже сострадание богини не могло смягчить боль потери, охватившую Кики, и русалка рыдала так отчаянно, словно ее душа рассеивается вокруг вместе с телом Дилана.
А потом еще чьи-то руки присоединились к рукам богини. Они были нежнее, намного старше… это были руки, повидавшие слишком много горестей и печалей…
— Я знаю, дитя. Я знаю…
Кики подняла голову и посмотрела в залитое слезами лицо Изабель. И почувствовала, что вокруг нее есть еще кто-то. Да, рядом с Изабель, по грудь в воде, стояли Бронвин, Линелле и Гвенит; они делились с девушкой своей силой и согревали ее любовью. Кики рыдала от боли и чувства утраты, но теперь понимала, что окружившие ее женщины не дадут ей уйти вслед за возлюбленным.
Гея, охваченная отчаянием, протянула руку к тому месту, где стрела вонзилась в тело русалки.
— Позволь мне исцелить хотя бы эту рану, дочь, — сказала Гея. Но, еще не коснувшись окровавленной стрелы, богиня вдруг заколебалась. И медленно отвела руку — Надо подождать. Правосудие еще не свершилось — Гея посмотрела на Лира — Ход событий слишком сильно изменился, должен измениться и приговор.
Повелитель морей устало кивнул.
— Этот приговор будет отличаться от вынесенных прежде» потому что сегодняшние события изменили меня навсегда — Все слушали Гею в полном молчании, и даже Лир, казалось, затаил дыхание, ожидая следующих слов богини — За твою храбрость и преданность, моя любимая дочь, я велю тебе самой выбрать твой будущий путь — Лицо Кики просветлело, но Гея быстро продолжила: — Я не могу отменить смерть твоего возлюбленного, и эта печаль навечно останется со мной, но я могу предложить тебе две дороги.
— И какие же? — спросила Кики дрожащим голосом.
— Ты можешь остаться здесь, в этом мире и в этом времени, как русалка и божество морей или как любимая дочь земли и божество моего королевства. Ты можешь править рядом с Лиром или со мной, и дни твои будут наполнены обязанностями божества.
— Вечно? — только и спросила Кики.
— Вечно, — заверила ее Гея.
— А другой путь?
— Я верну тебя в твой прежний мир и в твое прежнее время — в то место, где случилась катастрофа, за мгновение до того, как обломок самолета увлек тебя под воду. Ты выживешь и продолжишь человеческую жизнь.
— Но что случится с Ундиной, если я решу вернуться в свой мир? — спросила Кики.
Заговорил Лир, и его голос был полон горя.
— Моего сына больше нет. Это так же нельзя изменить, как и смерть Дилана. Если Ундина вернется ко мне, она сможет сама выбрать свою судьбу. То ли она останется в море со мной, то ли присоединится к своей матери на суше, все равно с ней всегда пребудет мое благословение. Я больше не стану пытаться управлять жизнью моих детей.
— Но есть еще одно, что тебе следует знать, прежде чем ты сделаешь выбор, — Гея говорила в полной тишине. — И это в нашей власти… — Тут она посмотрела на Лира, и тот медленно кивнул, соглашаясь, — Мы можем стереть эту часть твоей памяти.
— Ты хочешь сказать, я вернусь назад в то же самое мгновение, когда меня затянуло под воду, и вы можете заставить меня забыть все, что случилось со мной здесь? И как будто ничего не было, как будто мы с Ундиной никогда не менялись местами? — недоверчиво спросила Кики.
— Да, — кивнула богиня.
Кики вдруг совершенно успокоилась. Она закрыла глаза и вспомнила дни и ночи, что она провела на острове Калди. А потом ее глаза резко распахнулись.
— Я знаю, чего я хочу, — решительно произнесла она.
— Так скажи мне, дочь моя. Вынеси свой собственный приговор.
— В этом мире я полюбила; я думала, что наконец-то нашла место, с которым никогда не захочу расстаться, нашла свой настоящий дом. Но теперь я понимаю, что нельзя отыскать свой дом вовне, где бы мы ни жили и что бы ни делали… Мы всегда несем свой дом внутри нас, — Кики глубоко вздохнула, — Прости меня, Великая Мать, — Она посмотрела на Гею и на Изабель. — Я не могу жить целую вечность без него, будь я хоть богиней. И я теперь знаю, что истинный мой дом — внутри меня. Поэтому я хочу отправиться в свой прежний мир. И я хочу помнить… все, о вас и о нем. — Кики закончила почти шепотом.
