Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
Пугливо выглядывая, она видела, как волхв все еще зло иточно бьет жуткими стрелами, что пронизывают летающих тварей, словно копья.Гарпии падали, как подстреленные вороны, яростные крики сменились воплямистраха. В небе осталось три уродины, орали и в жутком страхе хлопали крыльями,набирая высоту, а когда превратились в едва различимые точки, сделали круг иначали быстро удаляться.
Олег огляделся, упер лук рогом в землю, особых усилийБарвинок не заметила, снял тетиву деловито и легко. Барвинок поскорее вылезла,перепачканная землей так, будто рыла там нору для жилья, испуганная итрепещущая.
На поляне не меньше полутора десятков этих гнусных тварей,одна даже повисла поперек ствола, под которым Барвинок пряталась.
– Черный Маг прислал? – спросила она трепещущим,как бабочка крыльями, голосом.
Он кивнул.
– Конечно. Они на людей вообще-то не нападают. Развечто кучей на одного… А так отбиваться от них легко, они уже знают. Значит, имвелено. Строго-настрого.
– Но не волшебством, – уточнила она. – Иначебы те трое не стали удирать.
– Да, – согласился он, – им просто приказали.Значит, волшебством зря не разбрасывается. Это хорошо. У нас есть шанс…
– У нас? – спросила она. – Вообще-то я всенадеюсь тебя отговорить.
– От чего?
– От безумной идеи, – отрезала она, –здешнего мага мне совсем не жаль, этот гад еще похуже тебя. Но нельзяуничтожать магию везде, где на нее натыкаешься.
– Можно, – ответил он. Подумал и добавил: – Инужно.
Она сказала зло:
– Не боишься, что однажды ударю в спину?
Он подумал, очень серьезно посмотрел ей в глаза.
– Вообще-то такую возможность допускаю.
– И все-таки берешь с собой?
Он кивнул.
– Одинокие люди заводят собак, кошек, хорьков… Кто-торазговаривает с коровой или козой… Знавал одного, общался с рыбами в озере. Явот завел тебя…
Она сказала, сразу ощетиниваясь:
– Я не рыба! Я кусаюсь!
– А еще и царапаешься, – добавил он. – Ну,предполагаю.
– Ты лицемер, – сказала она обвиняюще. –Сражаясь с колдунами, сам хватаешься за волшебство! У тебя лук чародея, будешьспорить? А эти амулеты на все случаи жизни?
Он поморщился.
– Предлагаешь выходить безоружным? Тогда зачем в тойдеревне бросала камни в собак? Подпустила бы и дралась на равных: зубами икогтями. Вон они у тебя какие.
Она перехватила его взгляд на свои перепачканные землейруки, попыталась вспомнить смятенно, царапалась уже или еще нет, что это он оее длинных ногтях, мог бы и заметить, что с ними красивее, какой грубый, другиетолько и твердят о том, какие красивые, знают, как женщине польстить ипонравиться, а это сказал только сейчас, когда под ногтями земли больше, чемвозле вырытой могилы…
– Грубый ты…
Она осеклась, нечто мелькнуло на периферии зрения. Онаповела взглядом, охнула и вскинула голову. В зените по небосводу ширится кольцостранной зловещей радуги, просто невероятной, привычная радуга всегдакоромыслом, обеими концами в землю, чаще – в воду, а в этой что-то отболезненного нарыва, хотя те же цвета, только нечто в них очень нездоровое…
Радужное кольцо разрослось на полнеба, пурпурный крайпотемнел и стал фиолетовым, а затем и вовсе черным. Соседний цвет, оранжевый,сперва превратился в красный, побагровел и тоже стал черным. И все цвета, будтоумирают на глазах, проходят через всю гамму, превращаясь в ночь среди ясногодня.
Чернота сперва шла узеньким слоем, затем все шире и шире,захватывала радугу, пока вся не стала мрачной и зловещей. Барвинок тряслась отнепонятного ужаса, солнце в недобром кольце, и даже оно не может разомкнуть этусмертельную хватку.
Олег поглядывал больше на ее потрясенное лицо, на радугулишь бросил короткий, но внимательный взгляд.
– Держись, – посоветовал он.
– Что… это?
– Не знаю, – ответил он. – Все возможно. Тыничего не чувствуешь?
– Только страшно, – призналась она.
– Была бы чудовищем, – сказал он ссочувствием, – если бы не испугалась. Ничего, мы и это ему предъявим…
– Что?
– Что напугал тебя, – объяснил онтяжеловесно. – Ишь, пугателей развелось… Хватит и меня, сам пугать умею…
Дорожка привела на холм, а с вершины вдали открылся высокийдом на горе с плоской вершиной, красивый, словно игрушечный, чистые краски,башенки красные и золотые, карнизы серебряные, вокруг все выложено матовоблестящими плитами, широкими и надежными даже с виду.
Олег сказал задумчиво:
– Та-а-ак, умная сволочь…
Она удивилась:
– А как это видно?
– Домик, – объяснил он, – домик очень ужмилый. Дураки сразу бросаются в зло, как они его понимают: одеваются в черное,напяливают рогатые шлемы, не моют уши, здание делают как можно отвратительнее,мол, нате, я плюю на общепринятые нормы, я выше, я над добром и злом, никто иничто мне не указ… Если увидишь где мрачную крепость, над которой летучие мышии всякая гадость, там колдун с мозгами подростка.
– Молодой?
– Не обязательно. Старики тоже… не всегда умнеют.Остаются, как говорят гордо, юными в душе, что значит – не умнеют. А этот, каквидишь, поумнел. Детское бунтарство оставил, свой мрачный дворец перестроил вуютный.
– Может, – предположила она, – он и не былмрачным?
– Может, – согласился он. – Ладно, пойдем…
Она зябко передернула плечами. Олег пошел ровным шагом, онадогнала и поинтересовалась дрогнувшим голосом:
– А почему не через подземный ход? Я слышала, всегданадо через него.
– Не всегда, – ответил он с непривычной кротостью.
– Почему?
– Если укрыться за невидимостью, – сказал онотстраненным голосом, явно думая о чем-то еще, – ловушки все равносработают. Им неважно, видно тебя человеческим глазом или нет. Наступишь наплиту – тебя пронзит стрелами или копьями. Или пол под тобой рухнет. А вподземном ходе это устраивать удобнее. Там идешь прямо, по бокам стены…Наступишь именно туда, где ловушка.
Он объяснял, как всегда, очень обстоятельно, словноразговаривал с ребенком, она поежилась, спросила робко:
– Но если переть через парадный ход… не пронзятстрелами и копьями стражники?
– Пронзят, – согласился он мирно.
– Так зачем же?
– Надо, чтоб не пронзили, – ответил он. – Ктому же… где ты видишь подземный ход?
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
