Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
И легенда, и здравый смысл одновременно говорили о том, что я должен плеваться и кашлять в попытках избавиться от ядовитой субстанции. Должна была появиться тошнота и еще головокружение. Это правда, что я пережил некоторый первоначальный дискомфорт, как будто язык мой пересох или был обожжен, а полная новизна ощущений — толщина сигары, текстура дыма, густого, как шоколад, — заставила меня волноваться о своем здоровье. Однако несмотря на не такое уж и неприятное пощипывание поверхности языка, я выпустил свою первую затяжку дыма с чувством, что вкусил нечто столь же прекрасное, как первый глоток хорошо приготовленного мартини. Головорез убрал пламя, а я сделал еще одну затяжку, отклонился назад и выпустил невиданное количество дыма. Удивительно гладкий, в некотором смысле скорее прохладный, чем горячий, этот чудесный вкус напоминал вереск, глину, гриб сморчок, оленину и какую-то особенную специю вроде кориандра. Я повторил всю процедуру, и результат был еще более приятным — в этот раз я почувствовал привкус черного масляного соуса.
— Должен честно вам признаться, — сказал я клиенту, — что никогда не пробовал сигары приятнее этой.
— Клянусь, это так, — сказал мистер Это Здание Проклято С. и одарил меня по такому случаю еще тремя бесценными сигарами.
После этого мы обратились к приливным волнам наличности и взаимосвязанным корпоративным механизмам.
Таинственные джентльмены все до одного ценили определенные церемонии, такие, как, например, появление в разгар беседы кофе-эспрессо в фарфоровых чашках чуть больше наперстка и в сопровождении ассортимента бисквитов. Деловые вопросы отходили на второй план, пока пили кофе с бисквитами, и разговор в основном переходил на головоломки семейной жизни. Поскольку рассказывать о своей семье мне было нечего, а мистер Это Здание Проклято С, как большинство людей его типа, был щедро наделен дедушками, бабушками, мамами, папами, дядями, тетями, сыновьями, дочерьми, племянниками, племянницами и внуками, то эти замечания генеалогического характера носили скорее монологический характер, моя роль в разговоре ограничивалась кивками и мычанием. В связи с особым видом деятельности, которой занимались таинственные джентльмены, вопросы похорон их волновали чаще, чем людей других профессий. Попивая маленькими глоточками эспрессо и почти по-девичьи откусывая маленькие кусочки своих любимых конфет («Гидрокс & Милан»), мой клиент благосклонно потчевал меня само собой разумеющимися похвалами в адрес своего сына, Артура-младшего (Гарвард, английская литература), переживаниями о своей дочери Фиделии (трижды бывшей замужем и все неудачно), гимнами своим внукам (Сайресу, Тору и Гермионе: соответственно — гению, мечтателю и деспоту). Затем он соединил две непременные темы разговоров за чашкой кофе, вспомнив неуместное поведение Артура-младшего на похоронах дядюшки моего клиента, мистера Винсента Вафли С, который являлся главой их семейства и добился исключительно высокого положения.
К анекдоту требовалось обезглавливание и воспламенение еще одной чудесной сигары, и я с готовностью пошел в масть.
— Голова у Артура прикручена как надо, и семейные ценности привиты правильно, — сказал мой клиент. — Только отличные оценки в школе, женился на самостоятельной женщине с состоянием, трое прекрасных детей, я им горжусь. Трудяга. С утра до ночи не поднимает головы от книг, ходячая энциклопедия, а не парень, там, в Гарварде, профессора его любили. Мальчик знает, как жить, так ведь?
Я кивнул и втянул очередную порцию ароматного дыма.
— И вот он приходит на похороны моего дядюшки Винсента один, что меня сразу обеспокоило. Кроме того, не показывает должного уважения к смерти старика, который был сущим дьяволом — есть такие ребята, которые до сих пор кровью мочатся из-за того, что не так посмотрели на него сорок лет назад, — вдобавок ко всему я не знал, как теперь представить его друзьям и знакомым из-за того, что он не взял семью. Что я скажу? Посмотрите, это Артур-младший, мой сын, окончивший Гарвард, плюс его жена Гунтер, чьи предки были в Америке еще до того, как сюда приплыл «Мэйфлауэр», плюс трое его детей — Сайрес, маленький ублюдок еще умнее своего отца, Тор, который витает в облаках, но ничего плохого в этом нет, потому что такие люди нам тоже нужны, и Гермиона, на которую только глянешь и сразу поймешь — злая как змея, когда-нибудь она весь мир с ног на голову поставит. И вот я ему говорю: Артур, что, черт возьми, произошло, что, все остальные погибли в автокатастрофе или что? Он говорит: нет, папа, они просто не захотели идти, все эти большие семейные похороны всегда их смешат, а им не хочется, чтобы их сфотографировали, а потом показали в новостях. Не захотели идти, говорю я ему, что это еще за дерьмо, надо было заставить, а если бы кто-то сфотографировал, когда не надо, мы бы об этом позаботились, никаких проблем. Я продолжаю в том же духе, я даже говорю: что толку от Гарварда и всех этих книг, если они не делают тебя умнее, а потом мать Артура говорит мне: не бери в голову, пойди лучше помоги там.
Что же происходит дальше? Вместо того чтобы поступить по-умному и отойти, я завожусь из-за того, что по счетам платил я, что этот Гарвард высосал из моих карманов больше денег, чем любое казино, которое я видел, и если хотите найти настоящего, хорошего преступника, возьмите любого бостонского истинного американца в галстуке бабочкой, и вдруг — никто меня не слушает! Для меня это как красная тряпка для быка, Дьякон, это похороны моего дядюшки Винсента, и вместо того, чтобы поддержать меня, его мать говорит, что я не помогаю! Я ору: тебе нужна помощь? Иди и приведи его жену и детей, или я пошлю Карло и Томми, чтобы они сделали это. Ни с того ни с сего я так разбушевался, я думаю, что эти люди оскорбляют меня, как они полагают, они долго проживут после этого? Люди, которые меня обижают, не делают этого дважды — и тут я слышу, что я думаю, и больше не беру в голову, но уже слишком поздно, я переступил рамки дозволенного, и мы все это знаем.
Артур-младший уходит, а его мать не разговаривает со мной весь день. Единственное, что меня радует, так это то, что я не взбесился там, где это могли видеть другие. Дьякон, я знаю, ты такой человек, что даже не подумаешь угрожать своей семье, но если вдруг когда-нибудь такой момент настанет, сделай одолжение, закури вместо этого гаванскую сигару.
— Уверен, это отличный совет.
— В любом случае ты знаешь, как говорят: больно только в первые секунды, и я каждый раз в этом убеждаюсь. Я успокоился тогда. Похороны дяди Винсента были прекрасными. Можно было подумать, что умер Папа. Когда люди расходятся по своим лимузинам, Артур-младший сидит на стуле в дальнем конце церкви и читает книгу. Положи ее себе в карман, говорю я, хочешь делать уроки — делай их в машине. Он говорит, что это не уроки, но кладет книжку в карман, и мы отправляемся на кладбище. Его мать всю дорогу, пока мы едем на кладбище, смотрит в окно, а сын опять начинает читать. Тогда я спрашиваю, что это, черт возьми, за книжка такая, что не может подождать? Он отвечает мне, но для меня это все как иностранный язык, я понимаю только предлоги, такое частенько бывает, когда ребенок читает много фантастики, половина названий для обычного человека не имеет никакого смысла. Ладно, мы приезжаем в Квинс, чертово кладбище размером с Нью-Йорк, везде ФБР и репортеры, и я думаю, может, Артур-младший не был так уж не прав — Гунтер, конечно же, не хочется, чтобы агенты ФБР ее фотографировали, и кроме того, Гермиона скорее всего одурачит одного из них и сопрет его бумажник. Тогда я говорю Артуру-младшему, что сожалею о случившемся. Я не поверил, что ты собираешься уложить меня в одну могилу с дядюшкой Винсентом, отвечает он, гарвардская задница. Когда все заканчивается, мы садимся назад в машину, и опять появляется книжка.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
