За двадцать лет работы в комиссии по расследованию убийств Фабель насмотрелся на мертвецов. Но так и не привык к смерти. Каждый труп на очередном месте преступления оставлял неприятную зарубку в его душе. В отличие от большинства коллег он не научился абстрагироваться от происходящего – видеть только бездушное мертвое тело, объект расследования.
Смерть почти всякий раз выглядела иначе.
Иногда ужасно – скажем, пролежавший месяц на дне Эльбы раздувшийся труп, в котором поселились угри.
Иногда причудливо – сексуальная игра закончилась незапланированной трагедией или преступник выбрал экзотическое орудие убийства.
Изредка на месте преступления поджидал чистый сюр: одного наркоторговца застрелили во время ужина, и он так и остался сидеть за столом – с простреленной головой и вилкой в руке.
Чаще всего смерть представала в форме патетической: жертвы пытались спастись от неминуемого за занавесками, в чулане, под кроватью, за диваном… Человек пробовал спрятаться, куда-то забиться или втиснуться – и погибал в диковинной позе.
Ханзи Краус умер довольно банально. На грязной кровати в грязной комнате полуразрушенного дома, с пустым шприцем в руке.
Вернер Мейер открыл окно, но смрад от матраца и лохмотьев упрямо не выветривался.
Все выглядело как смерть героинщика от передозировки. Убийца, или убийцы, все правильно инсценировал. Не знай полиция, что Ханзи был важным свидетелем, дело так бы и квалифицировали: несчастный случай.
– Вы уже сообщили местным ребятам? – спросил Фабель.
– Нет, – сказал Вернер Мейер, – хотел, чтобы вы первым увидели.
– Предупредите их, что тут скорее всего убийство. Пусть отнесутся серьезно. И вызовите команду Хольгера Браунера.
Фабель еще раз мрачно посмотрел на личико Ханзи. До чего человек себя довел – кожа да кости. Похож на труп из нацистского концлагеря… Сам себе фашист! Когда-то же он был нормальным человеком, с нормальными мечтами и амбициями – может, его родители и по сей день живы и помнят его милым мальчиком…
– Вернер, вы упоминали, что Ханзи в столовой управления вдруг чего-то испугался и повел себя очень странно, так?
– Да, сперва все было хорошо. И вдруг его словно бес укусил: он стал рваться прочь из управления.
– И я тогда сказал, что ему попросту захотелось немедленно ширнуться. Возможно, я ошибся… – Фабель замолчал, потом через некоторое время задумчиво продолжил: – А что, если все было иначе? Мы заставляем его просмотреть сотни фотографий из нашей картотеки в надежде, что он опознает преступников. Затем вы ведете его в нашу столовую – и именно там он внезапно видит этих преступников! Понятно, что его единственное желание – побыстрее убраться!
– Но кого он увидел? Там было не так уж много людей. Помню, несколько полицейских в форме, знакомые ребята из угрозыска… Ханзи стал нервничать лишь после того, как мы сели за стол. Нет, мы уже сидели какое-то время за столом, когда это случилось! Кто же тогда вошел?
Вернер Мейер закрыл глаза, чтобы легче было вспоминать.
– Ах ты, черт! – вдруг воскликнул он, резко открыл глаза и вытаращился на Фабеля. – Ах ты, черт!
Суббота, 21 июня, 17.30. Управление полиции, Гамбург
Дождавшись полицейской бригады и покончив со всеми формальностями на месте преступления, Фабель и Вернер Мейер бросились в управление – прямо к Ван Хайдену, которого они предупредили по телефону.
Тот был совершенно ошарашен их докладом.
– Фабель, вы отдаете себе отчет, насколько серьезны ваши обвинения? Вы можете доказать ваши подозрения?
– Нет, герр криминальдиректор, это пока что только предположение. Но весьма логичное…
В кабинете Ван Хайдена уже сидел срочно вызванный Фолькер.
Фабель кивнул в его сторону и сказал:
– Герр Фолькер поставил нас в известность, что кто-то из управления полиции продает информацию новой украинской банде, а может, и другим мафиозным группам. Этот «кто-то», естественно, готов убить любого, кто в состоянии его раскрыть или опознать. По предположениям оберста Фолькера, предатель узнал, что Клугманн работает под прикрытием, – и либо убил его своими руками, либо «стукнул» украинцам, чтобы с ним «разобрались».
– Больше похоже на то, что грязную работу предатели выполнили сами, – вставил Вернер Мейер. – Ханзи Краус сказал нам, что убийцы, которых он видел, говорили на немецком языке и без акцента. Кстати, эти ублюдки убивали со смаком. Согласно отчету патологоанатома, они Клугманна предварительно пытали! Ну а украинский пистолет, который нашел Ханзи, был оставлен нарочно, чтобы направить нас по ложному следу…
– Мы доставили Ханзи Крауса сюда, – продолжил рассказ Фабель, – чтобы он просмотрел фотографии преступников из нашего архива. Он никого не узнал. Затем Вернер Мейер повел его в столовую – бедолагу нужно было подкормить, на одних отбросах жил… Там Ханзи увидел кого-то и так жутко испугался, что поспешно удрал. Сейчас он лежит мертвый в своей норе – ему, героинщику со стажем, красиво организовали передозировку.
Ван Хайден мрачно жевал губы. Фабель заметил, что Фолькер не столько их слушает, сколько следит за реакцией криминальдиректора.
– Ясно, – промолвил Ван Хайден, – будем считать, что версия о коррумпированных полицейских верна. Какие улики мы имеем против этих двух офицеров?
Он развернул в сторону Фабеля две красные папки с личными делами сотрудников управления.
Принимая папки, Фабель сказал:
– Прямых улик не существует, герр криминальдиректор, однако они идеально подходят под данное покойным Ханзи Краусом внешнее описание убийц. Далее… – Фабель раскрыл одну папку и постучал указательным пальцем по фотографии на первой странице личного дела. – Будучи в его кабинете, я видел на стене грамоту – лучшему боксеру-юниору Харбурга. Он вырос именно в этом районе Гамбурга. А Ханзи Краус упомянул, что старший из двух убийц сетовал о падении нравов в Харбурге – мол, в дни его юности это был вполне приличный район. В бассейн, на развалинах которого было совершено убийство, он когда-то водил свою девушку. – Фабель открыл вторую папку. – Что мы тут имеем? Красавец культурист. Второго убийцу Краус описывает как человека с фигурой качка или ресторанного вышибалы.
– Послушайте, это все пустые домыслы, – поморщился Ван Хайден. – Ни на чем не основанная игра фантазии…
– Тут я с вами не согласен, – сказал Фабель. – Посмотрим, обнаружат ли какие-нибудь улики на месте убийства Крауса. Но реакция Крауса в нашей столовой – это факт, от которого не уйдешь. – Фабель посмотрел на Вернера.
– Я пытался вспомнить, когда именно у Ханзи началась странная истерика спешки, – сказал Вернер. – Когда вошли эти двое. У него буквально челюсть отвисла и взгляд остановился – будто он призрака увидел. Он спросил меня, кто тот мускулистый здоровяк. Я назвал имя. Тогда я решил, что его просто поразила отличная фигура нашего сотрудника.
