то время, когда собирались материалы для судебно-медицинских экспертиз, наша разведка сообщила, что за взрывом бомбы стоит Марли. В его доме в Гавана Гарденс был проведен обыск, и крестный отец ИРА был взят под стражу, но у нас не было никаких доказательств, чтобы напрямую связать его со взрывом. Через несколько часов его отпустили. Мы полагались на свои источники в Ардойне, на местных жителей, некоторые из которых действительно состояли во Временной ИРА. Конечно, никто из них не был готов выступить открыто и дать показания в суде, но информация, которую они предоставляли, почти всегда была точной.
На освобождении Марли история не закончилась. Он только недавно вышел из Мэйза и еще не успел превратить свой дом в крепость, в которых проживало большинство видных членов ИРА — со стальными листами на дверях, железными решетками и пуленепробиваемыми стеклами на окнах. Днем 2-го апреля машина с тремя людьми медленно въехала в Гавана Гарденс и остановилась у дома Марли. Хозяин ожидал визита старшего киллера ИРА по прозвищу Бутси, поэтому, когда двое мужчин постучали в его дверь, местный глава ИРА спросил, кто там, и по короткому коридору подошел к двери. Возможно, у него сработал какой-то инстинкт самосохранения, поскольку он остановился и снова спросил, кто стоит за дверью. Двое людей, члены Добровольческих сил Ольстера из среднего Шэнкилла, извлекли обрез и 9-мм пистолет «Браунинг Хай Пауэр». Террорист с дробовиком выстрелом проделал в двери дыру, и сбил Марли с ног, а второй боевик просунул через разбитую дверь свой пистолет. Всего по лежащей фигуре было произведено десять выстрелов. В Марли попала только одна пуля, но ее оказалось достаточно — он умер через несколько часов в больнице.
Это новость я услышал, находясь дома, и, хотя был не на службе, сразу же поехал в участок. Атмосфера была напряженной. Никогда еще я не видел на лицах полицейских столько улыбок. В Ардойне все было по-другому. Смерть Марли вызвала среди небольшой, но яростной республиканской общины настоящий шок. Этот человек был здесь фигурой известной. Сосед, человек, который пил в тех же пабах, что и они, ходил в ту же церковь, чьи дети играли с их детьми. Нападение на него стало нападением на все стадо — и это стадо сомкнуло ряды. Через нескольких часов после его смерти на перекрестках стали собираться толпы сердитых, угрюмых молодых людей и женщин, подозрительно относившихся к любой проезжающей машине и проявлявшие открытую враждебность к любому патрулю сил безопасности.
Временная ИРА в Ардойне была намерена устроить Марли пышные торжественные похороны, с почетным караулом, триколором, черным беретом и перчатками на гробу, а политика Королевской полиции Ольстера в то время заключалась в том, чтобы не допускать демонстрации на похоронах военизированной атрибутики. Сцена для конфронтации была подготовлена. В то утро в день похорон Марли мне показалось, что на мероприятие собралось все местное население. Республиканцы съехались со всех районов Белфаста и даже более отдаленных регионов. Полиция тоже была на месте, в полном составе прибыли районные мобильные группы поддержки. В середине утра гроб Марли со всеми регалиями Ирландской Республиканской Армии вынесли из его дома. Сотрудники Королевской полиции Ольстера, стоявшие плотным строем у небольшого придомового сада, отказались пропустить его дальше. Возникло напряженное противостояние. Затем почетный караул, несущий гроб, медленно повернулся и отправился обратно в Гавана Гарденс, дом №9.
Как только дверь закрылась, полетел первый кирпич. Через несколько секунд вспыхнули полномасштабные беспорядки, и я оказался в самой гуще событий. На нашу стенку из щитов накатывали, казалось, бесконечные волны из бурлившей массы обезумевших тел и снарядов. На нас посыпались кирпичи, камни, арматура, полиция начала нести потери. Я услышал звук дробовиков, стреляющих резиновыми пулями, открывших ответный огонь. Весь окружавший меня мир был охвачен кольцом пляшущих ухмылявшихся лиц, пока я с трудом пытался удержаться на ногах. Некоторые из нападавших вырвали из близлежащей ограды стальные пики и выскакивали из толпы, подобно средневековым уланам. Если бы на нас не было тяжелых бронежилетов, некоторые из нас наверняка погибли бы. Я был вооружен короткой дубинкой, почти бесполезной в таких условиях, и если бы у меня была возможность достать пистолет «Ругер» .357-го калибра, который всегда был у меня под рукой, то я бы так и сделал. Затем толпа распалась, почти так же внезапно, как и собралась, оставив полицейское оцепление вокруг дома Марли задыхающимся, потрясенным и в синяках.
Беспорядки переросли в серию небольших перестрелок между группами из десяти-двадцати молодых людей и патрульными машинами Королевской полиции Ольстера. С наступлением ночи, когда была брошена первая бутылка с зажигательной смесью, нас вывели оттуда. Противостояние продолжалось до раннего утра, когда банды медленно разошлись, чтобы немного поспать и подготовиться ко второму раунду.
В полиции усвоили урок предыдущего дня: полиция Ольстера находилась у дома Марли в полном составе. Здесь была половина мобильных групп поддержки провинции, вооруженные до зубов и готовые ко всему. В полдень дверь открылась. Гроб Марли, который несли восемь носильщиков, все видные члены Временной ИРА Ардойна, начали поднимать. На нем по-прежнему лежали черный берет, триколор и перчатки. Часть сотрудников мобильной группы поддержки протиснулась вперед и попыталась схватить флаг. Два человека из ИРА, стоявшие спереди, начали сдавать назад, а те, кто был сзади, все еще пытались продвинуться вперед. Если бы ситуация не была такой напряженной, это выглядело бы комично. Наконец, люди позади поняли, что происходит, дали задний ход, и гроб Марли снова скрылся в доме. Все ждали.
Толпа, казалось, сделала вдох, а затем с истошным воем бросилась на нас. На этот раз нас было больше, и мы были подготовлены лучше. Женщина-полицейский, сотрудница мобильной группы поддержки, вышла чуть вперед своих коллег-мужчин. Огромный местный парень нанес ей сильный удар прямо в лицо, мгновенно свалив ее с ног. Ее возмущенные коллеги, словно мстительная преторианская гвардия, повалили юношу на землю и потащили его за ноги к поджидавшей машине полиции, где, несомненно, рассказали ему много хорошего и ласкового по поводу его поведения.
В разгар нападения один из носильщиков гроба, известный местный активист ИРА, вышел из дома Марли с мегафоном и призвал к спокойствию. Он заявил, что Королевская полиция Ольстера хочет конфронтации, и попросил толпу не давать повода для жестокого обращения с ирландцами. Доброволец Марли, сообщил он, не будет похоронен до тех пор, пока им не позволят достойно его похоронить.
Остаток дня прошел напряженно, хотя и без происшествий, но с наступлением ночи беспорядки начались снова, на этот раз более серьезные. К
