после того, что было, за порог. Сплетен не убавится, но тебя хотя бы не посмеют задевать открыто.
Я не стала говорить, что мне плевать, будут ли меня обсуждать в глаза или за спиной. Меня не волновало, если прямо сейчас Вида и Лариша договариваются по очереди плевать в мой стакан или мусорить в замке, чтобы меня вновь загоняли с тряпкой по грязным углам.
Я смотрела на бежевое бальное платье с лифом, украшенным жемчугом и кружевами, с пышной юбкой и многослойными рукавами из ажурной ткани, и думала только о том, что это последнее, что надену в своей жизни.
«Яснара, – позвала я, снимая наряд с вешалки, – ты не боишься того, что будет дальше?»
«Мне тысячи лет, девочка. Я давно ничего не боюсь».
«Что с тобой будет, когда я умру? Ты вернешься в заточение?»
«Да. Потому что умирают тела, но не души. Твоя отправится на круг перерождения. Моя вернется к цепям, которые ее держат».
«И тебе не страшно снова окунаться в забвение?»
«Нет, если в это в забвение канет и Вой Ночи».
Взяв платье, я направилась в купальню, чтобы там переодеться, но Рафаэль остановил меня.
– Ты куда? – Он сел на кровати, готовый подорваться в любой момент. Будто я собиралась убежать.
Будто я могла.
И дело не только в Яснаре, которая сама сожжет меня, если струшу и не выйду против Валанте. Дело уже во мне. Остановить Валанте – мой последний шанс сделать что-то достойное и уйти гордо.
– Пора одеваться на бал. Проход во дворец откроют уже совсем скоро.
– Одевайся здесь. – Он выдержал мой прямой тяжелый взгляд и добавил: – Будто я чего-то не видел…
Так глупо, но я улыбнулась после этих слов. Отвернулась и позволила уголкам губ дернуться вверх. Стоя спиной к Рафаэлю, сняла накидку, а за ней и платье, в котором вчера пришла. Уже потянулась за новой одеждой, но меня обняли со спины. Одна рука Рафаэля накрыла мою грудь, вторая легла на живот. Холодные губы скользнули по шее.
– Не смей хоронить себя. Я с тобой еще не закончил.
Рука, лежавшая на моем животе, опустилась ниже и надавила, заставляя прогнуться в пояснице и ягодицами прижаться к паху Рафаэля. Дорожка из поцелуев поднялась по шее и по подбородку прокралась к губам. Мне снова показалось, что поцелуй Рафаэля на вкус как кровь.
Когда он отстранился и отпустил меня, я увидела, что у Рафаэля кровоточит губа.
– Прикусил случайно. Ерунда, – буркнул он, утирая кровь тыльной стороной ладони. – До бала заживет.
Он наблюдал, как я одеваюсь и прихорашиваюсь. Он же затянул мне корсет и поправил блестящие украшения на рогах. Затем Рафаэль оделся сам.
Его наряд был почти обычным. Темные штаны, высокие сапоги и белая свободная рубашка, узкая на талии, но свободная на плечах и в рукавах, с воротником, плотно обнимающим шею. В центре на груди был вырез в форме сердца, вышитый красными бусинами. Сквозь него виднелась крепкая грудь Рафаэля, но это не выглядело пошло. Разве что слегка дразняще… Или даже пугающе, ведь из-за бусин создавалось впечатление, что Рафаэль истекает кровью.
Точно из таких же бусин было сделано узкое ожерелье, которое Рафаэль, встав сзади, надел мне на шею. Бусины напоминали рубиновые капли. Они ярко переливались, ловя даже крохи света.
– Нравится? Я выбрал это для нас, когда ты была в примерочной.
– Красиво, но зловеще, – глядя в зеркало, сказала я. – Мне словно разорвали шею.
Рафаэль обошел меня, встал так, чтобы вместо отражения я видела его. Кончиками пальцев он невесомо коснулся моего подбородка.
– Зато все будут знать, с кем ты пришла. – Его глаза сверкали так же, как бусины на моей шее и на его груди. – Со мной.
* * *
Опусти я глаза, то наверняка бы увидела, как рукав Рафаэля пропитался кровью под моими когтями. Я неосознанно впилась в его руку, когда мы вышли из портала посреди королевского двора.
Мне стоило бы застыть в изумлении и с открытым ртом любоваться невиданной прежде красотой. Дворец из белого камня с многочисленными башнями и плавно изогнутыми лестницами – произведение архитектурного искусства. Однако меня неукротимо потряхивало от страха.
– Здесь столько людей, – шепнула я Рафаэлю, когда мы под руку двигались через двор.
– Ты из-за этого дрожишь?
– Так заметно?
– Я держу тебя за руку. Так что да.
– Если кто-то еще заметит, скажем, что я замерзла.
Зима добралась до центральной провинции Далитт быстрее, чем до теплого Гаратиса. Вне истоптанных дорожек земля уже была покрыта тонким слоем снега. Он и сейчас медленно кружил в воздухе. Белыми шапочками обзавелись многочисленные скульптуры сада и облетевшие ветви деревьев.
– Я думал, полукровки не мерзнут. По крайней мере, вчера твоей кровью можно было разжигать костры.
Я кашлянула, пряча смущение. Рафаэль в своем уме говорить о таком среди толпы незнакомцев? На нас и так уже косились. Женщины перешептывались, прикрывая нижнюю часть лица веерами, а мужчины хмуро смотрели нам вслед.
Полукровка и отродье. Сама удивлена, что мы пришли на этот бал. До последнего не верила, что мы окажемся во дворце. Но вот Рафаэль достал из кармана свернутое письмо с королевской печатью и показал пригласительное проверяющему слуге. Тот нахмурился, но пропустил нас на широкую лестницу, ведущую к парадному входу во дворец.
Мы шли медленно, чтобы не выбиваться из общего ритма и не привлекать внимания, которого и так было с избытком. Меня удивляло, что люди не особо торопились во дворец. Все были одеты легко: женщины в платья всех цветов и оттенков, а мужчины в костюмы разной степени строгости. Кто-то выглядел совсем уж сдержанно, а у других едва ли можно было найти островок ткани, не расшитый сверкающими нитями.
– Путь во дворец – это шанс блеснуть и покрасоваться, – пояснил Рафаэль, разгадав мое молчаливое недоумение. – Во дворце все внимание нужно уделять королю и его семье. Перетягивать одеяло на себя – дурной тон, который может стоить статуса и влияния. Поэтому все ползут в тепло со скоростью мертвых улиток.
– Мертвые улитки не ползают, – хохотнула я, немного расслабившись.
– А мертвые мужчины не ходят на балы с очаровательными полукровками. – Рафаэль улыбнулся, специально оголив клыки. – И все же я здесь. Так что и мертвые улитки однажды доползут до дворца.
– Почему они не оделись теплее, раз знали, что будут так долго на улице в холод?
– Не знаю, – Рафаэль пожал плечами. – Наверное, не хотят смотреться менее выигрышно на фоне вампиров. Мы-то можем позволить себе не утепляться.
Все эти аристократы теперь казались мне
