приверженцев. «Поменяемся королями, — предложил один ирландский офицер англичанину, осмеивавшему панику противников при Бойне, — и мы снова станем сражаться с вами». Они лучше воевали без короля. Правда, французы с насмешками покинули разбитую армию, когда она остановилась под стенами Лимерика. «Вы называете это укреплениями? — спросил насмешливо Лозен, — Англичанам не понадобятся пушки; они могут разбить эти стены печеными яблоками». Но там осталось 20 тысяч человек во главе с Сарсфилдом, храбрым и решительным офицером, служившим в Англии и за границей; он смело захватил обоз с припасами англичан, отразил отчаянную попытку штурмовать город, и это вместе с приближением зимы заставило Вильгельма III снять осаду.
Ход войны на материке вызвал его в Англию, и он передал свое дело человеку, постепенно ставшему мастером в военном искусстве. Для командования дивизией, высадившейся на юге Ирландии, из Фландрии был вызван Черчилль, теперь граф Мальборо. Оставалось всего несколько дней до прекращения военных действий, ввиду наступления зимы, но он отлично ими воспользовался. За 48 часов он взял Корк с находившимися за его стенами 5 тысячами человек. Через несколько дней участь Корка разделил Кинсэл. Однако наступление зимы оставило в руках ирландцев Коннаут и большую часть Мейстера; силы французов оставались еще нетронутыми, а прибытие нового французского генерала Сен-Рюта с оружием и припасами ободрило мятежников.
Но едва наступило лето 1691 года, как Джонкелл, новый вождь англичан, взял Этлон и принудил соединенные силы французов и ирландцев вступить при Огриме в битву, где Сен-Рют пал, а его армия была разбита наголову. Это поражение оставило Лимерик в одиночестве, и сам Сарсфилд признал сдачу необходимой. В октябре 1691 года ирландские и английские генералы заключили два договора. Первый из них определял, что в исповедании своей религии ирландские католики будут пользоваться такими правами, которые совместимы с законами или которыми они пользовались в царствование Карла II. Корона обязывалась также как можно скорее созвать парламент и позаботиться об обеспечении римским католикам безопасности «от всякого преследования за принадлежность к названной церкви». Военный договор разрешал всем желавшим того солдатам Сарсфилда следовать за ним во Францию, и 10 тысяч человек все его войско предпочли изгнание жизни на родине, утратившей всякую надежду на национальную свободу. Когда умолкли громкие крики женщин, присутствовавших при отплытии солдат, в Ирландии воцарилась смертельная тишина. В течение века страна оставалась спокойной, но это было спокойствием смерти. Победители отомстили за восстание при Тирконнеле ужасней шей юридической тиранией, какая только когда-нибудь угнетала народ. Побежденные, но полным горького презрения словам Свифта, сделались «дровосеками и водоносами» победителей. Местные восстания порабощенных постоянно распространяли страх среди английских поселенцев, но всякая мысль о национальном мятеже исчезла, и вплоть до французской революции Ирландия перестала служить для Англии источником политической опасности.
Несмотря на свою непродолжительность, ирландская война оказала Людовику XIV большую услугу: пока Вильгельм III был занят в Ирландии, ряд блестящих успехов восстановил славу Франции. Во Фландрии герцог Люксембург одержал победу при Флерюсе. В Италии маршал Катина разбил герцога Савойского. Успех еще более важный, последняя победа, которую Франции суждено было одержать на море, на время подверг опасности сам трон Вильгельма III. Никогда Вильгельм III не выказывал более холодного мужества, чем покидая Англию, в то время как якобиты ожидали только появления у своих берегов французского флота, чтобы поднять восстание. Едва он отправился в путь (30 июня 1690 г.), как в море вышел французский адмирал Турвилль со строгим приказом вступить в сражение. У Бичи Геда его встретил флот англичан и голландцев, и голландская эскадра тотчас завязала сражение. Несмотря на крайнее неравенство сил, она упорно держалась в надежде на помощь Герберта; но Герберт, не то из трусости, не то из за измены, бездеятельно смотрел на истребление своих союзников, а при наступлении ночи искал себе убежища в Темзе. Опасность была столь же велика, как и позор, так как победа Турвилля принесла ему господство над Ла-Маншем, а присутствие его у берега вызывало якобитов на восстание. Но каково бы ни было недовольство тори и «неприсяжииков» Вильгельмом III, с высадкой французов исчезли все его признаки. Когда моряки Турвилля сожгли Тегмут, то все прибрежные жители взялись за оружие; а известие о битве при Бойне положило конец всем мечтам о восстании в пользу Якова II.
Естественная реакция против партии, ожидавшей помощи от иностранцев, на время упрочила положение Вильгельма III в Англии; но неудачи все еще преследовали Великую коалицию. Присутствие Вильгельма III за границей было так необходимо, что он оставил свое дело в Ирландии незаконченным и переправился весной 1691 года во Фландрию. В первый раз со времени Генриха VIII появлялся на материке английский король во главе английской армии. Но медлительность союзников снова разрушила надежды Вильгельма III. Он вынужден был с небольшим войском смотреть на то, как 100 тысяч французов внезапно обложили Монс, сильнейшую крепость Нидерландов, и в присутствии Людовика XIV овладели ею. Это было унижением, на время ослабившим всякую веру в удачу Вильгельма III. На Англии этот удар отразился еще сильнее. Там снова оживились надежды якобитов, подавленные было негодованием по поводу высадки Турвилля. Руководители тори, лорд Кларендон и лорд Дортмут, вступили в отношения с Яковом II, и их примеру последовали некоторые из руково дителей вигов с графом Шрусбери во главе, возмущенные, как они считали, неблагодарностью Вильгельма III. Такое положение дел пробудило у лорда Мальборо надежду на двойную измену. Он намеревался вызвать восстание, которое должно было лишить Вильгельма III престола, не восстанавливая Якова II, и отдать корону его дочери Анне, а привязанность последней к жене Мальборо должна была отдать в его руки настоящее управление Англией.
Еще большую опасность представляла измена адмирала Рассела, заменившего Торрингтона в командовании флотом. Измена Рассела устраняла единственное препятствие, мешавшее новой попытке Якова II вернуть себе престол, попытке, которой Людовик XIV обещал свою поддержку. В начале 1692 года в Нормандии была подготовлена к высадке в Англию армия в 30 тысяч человек. Для их переправы были заготовлены транспортные суда, и Турвилль получил приказ прикрывать их с французским флотом в Бресте. У Рассела было вдвое больше кораблей, чем у его противника, но вера в его предательские замыслы была так сильна, что Людовик XIV приказал Турвиллю напасть на союзный флот даже при неблагоприятных условиях. Однако каковы бы ни были интриги Рассела, все же он не был Гербертом. «Не думайте, что я позволю французам победить нас в наших собственных водах, — предостерегал он переписывавшихся с ним якобитов. — Если я встречу их, я вступлю в сражение, даже
