смеяться.
— Нельзя! — голосит Чертов. — Какой, может быть, кофе? — закипает старик. — Галочка! Шиповника ей, как и мне!
На короткий промежуток времени теряю дар речи и, раскрыв рот, смотрю на рассерженную физиономию деда. Завидует? Мстит? Просто не с той ноги встал? Но решаю не портить ужин и соглашаюсь: по сути, не так важно, что пить или есть, главное, в какой компании.
Галина Семёновна разливает чай и подаёт десерт — домашнее мороженое со смородиновым вареньем, тем самым баночку которого мы похитили у Кости, когда навещали его в Новогодние праздники. И снова столовая заполняется нашими голосами.
— Какие планы, Влад? Останешься в столице? — чувствую, как напрягается ладонь Ветрова в моей руке.
— Нет, — улыбается Осин. — Подумываю вернуться домой.
— И чем заниматься будешь? — Чертов откладывает в сторону салфетку и, подперев кулаком подбородок, сосредоточенно ждёт ответа.
— Пока не решил, — пожимает плечами Осин.
— Зато, кажется, я решил! — заявляет Иван Денисович и подмигивает мне карим глазом. Настроение у старика меняется по двести раз за день — попробуй, называется, угадай!
— Ты же помнишь про акции, Владик?
— Разумеется, но я подумывал оставить их Марьяне после развода.
— Ну и зачем они ей? — смеётся Чертов. — У Марьяны вообще всё просто: наша девочка просто меняет один пакет акций на другой. А вот тебе, Влад, они пригодятся.
Осин вздыхает и отводит взгляд в сторону. Уверена, он прямо сейчас пытается подобрать слова, чтобы деликатно, но весьма доходчиво объяснить деду, почему оставаться у руля его компании ему не по душе.
— Ладно тебе губки дуть, как девица красная! — вспыхивает Чертов и залпом осушает чашку с отваром шиповника. — Я же понимаю, что не один год пройти должен, чтобы вы Солом помирились, а чтобы друзьями стали — и того больше. И всё же решений своих я менять не стану: у каждого из вас остаётся по равной доле. У тебя, Влад, без права продажи! Не хочешь жить в столице — возвращайся домой! Тем более я давно подумываю расширить дело. Да и Сол не даст соврать, есть к этому все предпосылки.
— Всё так, – соглашается Ветров.
— Что скажешь, Влад, если я поручу тебе открыть филиал производства в твоём городишке?
— Но окупится ли? Построить с нуля завод…
— Не с нуля, — пожимаю плечами.
— Да, завод Свиридова простаивает. Без должного руководства и инвестиций скоро совсем заглохнет.
— Но …, — пытается возразить Осин.
— Марьяне не до него! — разводит руками Чертов. — Ей о ребёнке думать надо!
— Прости, Яшка, — теряется Владик. — Я рассчитывал, что смогу забрать Марусю с собой…
— Конечно, — киваю с улыбкой. Мне до безумия больно будет расставаться с моим конопатым солнышком, но я понимаю, что иначе нельзя.
— А при чём здесь Маруся? — откашливается Чертов. — Марьяна беременна! Какие могут быть заводы?
— Беременна? — переспрашиваем в четыре голоса, и даже Руся удивлённо охает, словно понимает что-то.
— А разве нет? — тушуется Чертов под напором наших вопрошающих взглядов, а потом ловко переводит стрелки на Ветрова. — Ты же мне сам сказал, Моррис!
— Я? — невинно округляет глазки Савелий, в один момент перетягивая на себя наше любопытство.
— Я старый, но в маразматики меня записывать рано! Ты же вчера сам обмолвился, что вы с Марьяной ждёте ребёнка, разве нет?
— Ну да, — расправляет плечи Сава. – А ещё мы ждем весну, мира во всём мире, вон, возвращения Влада ждали полгода. Дед, я с тобой мечтами поделился, только и всего.
— Это что получается, — Чертов сникает на глазах. — Я зря обрадовался?
— А вы обрадовались? — уточняю несмело, а потом прыскаю со смеху. — Так вы поэтому такой странный сегодня?
— Э-эх, — разочарованно отмахивается от моих расспросов Чертов. — Галочка, кофе Марьяне сделай, пожалуйста!
Столовая заполняется нашим смехом, а я больно щипаю Ветрова за ногу, чтобы впредь покрепче держал язык за зубами: наша маленькая тайна ещё слишком хрупкая, чтобы кричать о ней во всеуслышание, да и Владик не заслужил таких новостей, по крайней мере, сегодня.
Ещё долго мы сидим за столом и спорим, потом смеёмся и снова говорим обо всём на свете; прислушиваемся друг к другу и не жалеем улыбок; уплетаем мороженое и подчистую выпиваем весь отвар шиповника. Чуть позже перебираемся в гостиную. Все вместе, со своими проблемами и разногласиями, колючей ревностью и противоречивыми взглядами на жизнь, но с огромной любовью в сердце… Я не таясь держу Ветра за руку. Осин каждую свободную минуту уделяет дочери. Иван Денисович по обыкновению ворчит, но делает это не со зла — он просто волнуется за нас, а мы за него. Игра Чертова удалась на славу — нам уютно всем вместе и совершенно не хочется расходиться. Наверно, это и есть настоящая семья, которой нам всем так не хватало в детстве.
