Денисович, как ни силится казаться отрешённым и суровым, вижу, сходит с ума от желания заключить парня в кольцо своих рук.
Я долго не могла понять их отношений: равнодушие Чертова сводило меня с ума, а Влад всегда так боялся деда, что не позволял иным чувствам поселиться в сердце. Я разгадала ребус совсем недавно. И пусть проболтавшийся Ветров взял с меня слово молчать, теперь немного лучше понимаю старика: ему было сложно любить неродного внука и знать, что где-то там, за океаном, живёт свой, похожий на него как две капли воды парень, а он бессилен хоть что-то изменить. Сейчас всё иначе. Отыскав Сола, Иван Денисович с удивлением обнаружил, что в его сердце вполне себе хватит любви на обоих парней! Именно поэтому он и разделил свою империю поровну между ними, а Владу запретил продавать свою долю, чтобы ребята навсегда остались его внуками и шли по жизни плечом к плечу.
— Как же ты выросла, Маруся! — Осин подхватывает дочь на руки и с трепетной тревогой поправляет на носу крохи очки. — Узнаешь меня, дочка? — вижу, как боится он забвения.
— Да, — немного смущённо улыбается Руся, а я продолжаю грызть зубами губы от волнения и немыслимой радости. — Ты мой папа! — произносит кроха спустя мгновение, а потом тянется ко мне. Так ей пока привычнее, но это только пока…
— Твоя фотография стоит возле её кровати, — пытаюсь успокоить Влада. – Да и мы постоянно о тебе говорили. Как тут забудешь? Да, Руся?
— Ага! — стесняется егоза и зарывается носом в пушистый воротник моего пуховика.
— Дай мне её, Марьяна! — внезапно начинает суетиться Чертов. — Маруся тяжёлая! Ты с ума сошла её поднимать?
Старик практически выхватывает из моих рук ребёнка, а заметив мой недоумённый взгляд, лишь недовольно качает головой. Чудаковатый он сегодня какой-то!
— Ладно! Наобнимались и хватит! — продолжает брюзжать Иван Денисович. — Домой поехали! — командует он и, не дожидаясь нашей реакции, спешит с внучкой на руках к выходу.
— Дьявол в своём репертуаре! — усмехается Влад и, подхватив чемодан за длинную ручку, протягивает мне ладонь. — Идём?
Киваю, но продолжаю стоять. Привычный жест, но я уже другая. Чужая. Далёкая. И только по документам всё ещё Осина.
— Марьяш, — Влад подходит ближе и большим пальцем смахивает слёзы с моих щёк. — Я всё знаю, родная! Отец рассказал. Хотя я и без лишних разговоров всегда знал, что так будет. Помнишь наш уговор?
Не в силах произнести ни слова, снова киваю.
— И я помню. И никогда о нём не забывал. Друзья?
— Друзья!
Ближе к вечеру мы собираемся за столом. Галина Семёновна суетится по кухне: специально к приезду Влада она запекла утку, и сейчас безумно волнуется, понравится нам или нет. Чертов сидит во главе стола. Серьёзный, как депутат перед избирателями и какой-то не на шутку задумчивый. Своих внуков он посадил рядом с собой, а вот мне отчего-то предоставил свободу выбора… Правда, я никак не успеваю ей воспользоваться: то догоняю Русю, которой ни в какую не хочется есть, то помогаю Галине Семёновне разложить приборы.
— Марьяна! — бурчит старик, когда в очередной раз мне приходится отвлечься на Марусю. — Нам долго тебя ещё ждать?
— Дед! — хором заступаются за меня мои мальчики. Впрочем, на этом их единение и заканчивается.
Взъерошенные как воробьи, они сверлят друг друга пристальными взглядами и сидят точно на иголках — дай повод, и сорвутся в драку!
— Как дела у отца, Влад? — сам того не ведая, Чертов снижает градус напряжения между парнями. — Вы виделись?
— Да, — кивает Осин, жадно отпивая воды из бокала. — Мама решила задержаться в Израиле, чтобы и своё здоровье немного поправить, а отец прилетел составить ей компанию.
— Вы поговорили?
— Да, — Влад улыбается и смотрит на меня.
— Кхе-кхе! — нарочито громко кашляет Савелий, а смеюсь про себя. Ревность моего Ветра не знает границ, и сегодня, похоже, достигла своего апогея.
— Мы много и долго говорили, — Осин возвращает взгляд к деду. — Было о чём… , — добавляет спустя время, мысленно уносясь в прошлое.
— Ты смог простить его? — освободившись я наконец иду к столу.
— Да, — кивает Влад. — Я ему за многое благодарен. И тебе, Сава, тоже!
Ветров сжимает челюсти и сухо кивает.
— Жаль, только чтобы понять друг друга, нам с отцом пришлось многое потерять.
— Он так и не удержался на плаву?
— Ты про бизнес, дед?
— Разумеется, Влад!
— Нет, — покачивает головой Осин и вздыхает. — Булатов подставил ему слишком серьёзную подножку.
— Вот, су…! — старик алчно сжимает губы, прожёвывая окончание, видимо, вспомнив о Марусе. — Моя бы воля, этот нехороший человек сейчас не в тюрьме мотал срок, а под землёй!
— Иван Денисович!
— У тебя, Марьяна, ещё хватает сил его жалеть?
Мотаю головой. Жалости по отношению к Булатовым я не испытываю, но и желать им смерти не могу: за эти полгода я узнала, какой страшной и беспощадной она бывает.
— Нана! — приглушённый голос Ветра волшебным образом освобождает мои мысли от грусти. — Садись за стол!
Простая фраза, но она заставляет старика моментально напрячься. Я снова ловлю на себе этот его разноцветный взгляд, от которого мурашки бегут по спине, и никак не пойму, чем опять не угодила Чертову.
— Ага, — киваю Саве и сажусь с ним рядом.
Слышу, как с облегчением выдыхает Ветров и насмешливо хмыкает Чертов, и невольно замечаю, как Влад неловко опускает глаза, разглядывая столовые приборы.
Какое-то время мы наслаждаемся уткой и говорим ни о чём: Чертов вспоминает молодость, Влад делится впечатлениями о жизни за границей. Мы с Савой с упоением слушаем и засыпаем их вопросами, как декабрь снегом землю, а сами по привычке переплетаем наши ладони под столом. Наверно, это навсегда…
— Кто будет чай? Кто кофе? — спрашивает Галина Семёновна, когда от утки не остаётся и следа. — Иван Денисыч, можете не отвечать! — машет рукой в сторону Чертова. — У вас шиповник.
Старик кривится, а мы дружно начинаем смеяться.
— Мне чай, пожалуйста, — отзывается Влад.
— Мне тоже, спасибо! — произносит Ветров.
— А я, если можно, кофе выпью! — смотрю на Галину Семёновну, наконец-то перестав
