имеется множество эпиграфических свидетельств. Против пиратства прежде всего принимались оборонительные меры (например Кос во время «критской войны» 204–201 гг., Syll.3 569), но и делались попытки урегулировать применение пиратских приемов. Так, делосский декрет Syll.3 582 (200–197 гг.) восхваляет Эпикрата между прочим за издание распоряжения, чтобы «пиратствующие против врагов отправлялись из собственных гаваней и чтобы никто не использовал для этого гавани на Делосе». Даже Афины не были гарантированы от пиратских нападений. Афинский декрет (Syll.3 535) хвалит Эвмарида за то, что, когда Букрис, совершив набег на страну, увел в рабство на Крит многих граждан и не-граждан, Эвмарид дал щедрый взнос на выкуп пленных[199].
Конечно, войны, военные грабежи и пиратство наносили бедной ресурсами стране тяжелые потери, иной раз невозместимые. Но только этим объяснить положение Греции от последней четверти III в. и до утраты ею независимости было бы неправильно. Войны и пиратство существовали в Греции и раньше. Главное же – то, что войны и их характер сами были производными от общего кризиса, который переживала Эллада и который бросил верхи рабовладельческого класса в объятия завоевателя-Рима.
Прежде всего необходимо иметь в виду, что отнюдь не все слои общества в одинаковой степени были затронуты кризисом, и не все области Эллады перешивали упадок. Те из них, которые сумели использовать созданное эллинизмом относительное единство экономики, гораздо дольше сохраняли состояние благополучия и даже процветания. Это относится главным образом к островам Эгейского моря и прежде всего к Родосу.
Родос уже до периода эллинизма благодаря своему удачному местоположению стал крупным торговым центром. Он стойко противостоял военному искусству Деметрия Полиоркета, показав при этом высокий уровень военной техники. О значении, какое придавали Родосу другие эллинистические государства, свидетельствует помощь, оказанная ими Родосу после землетрясения 223 г. Гиерон и Гелон сицилийские, Антигон Досон, Птолемей Эвергет, Прусий Вифинский, Митридат, азиатские династы, поспешили на помощь щедрую и скорую. «Что касается городов, помогавших им по мере возможности, то трудно было бы даже перечислить их», – пишет Полибий. Для характеристики масштабов восстановительных работ на Родосе и степени заинтересованности в них эллинистических государств достаточно назвать пожертвования Птолемея. Он «обещал им триста талантов серебра и миллион артаб хлеба, строительного леса на десять пятипалубных и на столько же трехпалубных судов…, тысячу талантов медной монеты, три тысячи талантов пакли, три тысячи парусов, на восстановление Колосса три тысячи талантов меди, сто мастеров и триста пятьдесят рабочих и на содержание их отпускал ежегодно 14 талантов; сверх того на состязания и жертвы двенадцать тысяч артаб хлеба, а равно двадцать тысяч артаб на содержание десяти трирем» (Polyb., V, 88). С своей стороны Родос через несколько лет оказал существенную помощь Синопе, когда против нее начал войну Митридат III (Polyb., IV, 56). Эта помощь была оказана по соображениям отнюдь не филантропическим, а торговым. Торговля Родоса проникала во все углы эллинистического мира. Поэтому, когда около того же времени византийцы ввели пошлины на товары, идущие из Понта, Родос объявил им войну и добился отмены этих пошлин (Polyb., IV, 47 сл.).
О размерах торговых оборотов Родоса можно судить по тому, что, как заявили послы его в Риме, «в прежнее время», т. е. до установления римлянами беспошлинного ввоза и вывоза товаров на Делосе в 167 г., сумма сборов в гавани Родоса доходила до миллиона драхм; так как сбор взимался в размере 2% стоимости товаров, то оборот доходил до 50 миллионов драхм. Родос владел значительными территориями на прилежащем берегу Малой Азии, приносившими республике немалый доход. Так, Кавн и Стратоникея доставляли Родосу ежегодно 120 талантов (Polyb. XXXI, 7, 6 сл.).
После битвы при Косе, когда морское могущество птолемеевского Египта было сломлено, Родос стал фактическим руководителем Островной лиги. Он вел упорную борьбу с пиратами, налаживая порядок на морских путях.
В договоре о военном союзе между Родосом и Гиерапитной на Крите оговорено, что если критяне займутся λᾳστήρια, морским разбоем, и Родос выступит против них, Гиерапитна должна помогать Родосу всеми силами на море и на суше (Syll.3 581). Этот же договор предусматривает, что если Гиерапитна наймет наемников в Азии, Родос будет содействовать безопасности их переезда.
Во время «Критской войны» 204–201 гг. родосцы по пути из Эгины домой подчинили своему покровительству все острова, кроме Пароса, Андроса и Китна, занятых македонскими гарнизонами (Liv., XXXI, 15, 8).
Полибий указывает, что, по общему мнению, родяне – искуснейший в морском деле народ (XVI, 14, 4). Неудивительно, что именно Родос разработал некий морской кодекс, действовавший еще в период империи; ему посвящена в Дигестах (XIV, 2) специальная глава de lege Rhodia de iactu; здесь же (§ 8) приводится упомянутый нами анекдот об императоре Антонине, который по поводу одного морского конфликта ответил, что он владыка мира, но на море господствует родосский закон.
Родосская торговля, особенно вином, проникала во все концы эллинистического мира, о чем свидетельствуют, в частности, многочисленные родосские амфорные ручки, находимые повсюду. С другой стороны, в Родос прибывали купцы из отдаленных мест. В одном фрагменте надписи начала I в. до н. э., когда торговое значение Родоса упало, содержится список крупных взносов нескольких лиц, по-видимому, на общее предприятие, из них два родосца, один боспорец, один амастриец, один кизикенец. «Этот документ… лишний свидетель близких связей Родоса с Северным Черноморьем вообще и с Боспором Киммерийским – в частности. Связи эти хорошо известны из монументальных надписей нашего Юга…, относящихся к III в., наконец, по шести с лишком тысячам ручек родосских винных амфор, найденных в городах Северного Причерноморья и относящихся целиком к эллинистической эпохе»[200]. О связях с Северным Причерноморьем свидетельствуют надписи IOSРЕ I2 30 (Ольвия), 340 (Херсонес), II, 35 (Пантикапей).
Родос был, по описанию древних, одним из крупнейших, красивейших и наиболее благоустроенных городов. Страбон указывает (XIV, 2, 5), что вряд ли другой город мог бы с ним сравниться. В нем процветали искусства, науки, философия (выходцем из Родоса был Панэтий). Управление в Родосе было олигархическое; Страбон хвалит «хороший государственный строй» (εὐνομία) родян, «так как, хотя правление у них и не демократическое, они все же стараются содержать массы бедняков. Народ пользуется хлебными раздачами, и люди состоятельные, следуя отцовскому обычаю, поддерживают нуждающихся». Вероятно, эти подачки народу – результат не мудрой политики родосских купцов и ростовщиков, а борьбы народа против богатой олигархии[201]. Масса пришлого населения Родоса (а может быть, и коренное население острова до его колонизации), парэки и катэки, хотя играли видную роль в экономике, не имели
