отстраненно она заметила, что вернулась только боль, но не личная сила… Призыв стихии — и ощущение пустоты… Попытка дозваться до бездны — словно крик через кляп.
Но как же клятва не вредить пять лет!… Ей ли вспоминать — что сама попросила связать себя…
Аркадия закрыла глаза.
— Я сделаю это по праву силы! — рявкнул близкий голос.
И никто не возразил — увы…
А живота коснулось лезвие ножа, заставив открыть взгляд — хотя бы посмотреть в лицо убийце и прийти к нему в бездне. Она выберется со дна, она справится даже там…
Смотри же мне в глаза!.. Надо же — а она помнит это лицо…
— О, Наугназиж! — воззвал человек, стоявший на балконе в день поступления.
Аркадия всмотрелась в остальных: все двенадцать были из числа стоявших на балконе или возглавлявших свои факультеты. Все двенадцать растили магический корм для своего повелителя — кольнуло озарение, тут же сменившись тоской и апатией. Ведь сейчас скормят и ее саму.
Культист картинно и медленно воздел левую руку вверх, а правой повел клинком поверх кожи от низа живота вверх, через одежду, заставив Аркадию зашипеть от неглубокой, но болезненной царапины.
— Для тебя…! — загремел под куполом его властный голос.
А затем тут же заглох, сменившись более грубым и резким звуком взорвавшейся изнутри головы — и невольно взвизгнувшую Аркадию окропило чужой кровью.
Девушка резко мотнула головой, пытаясь откинуть от глаз красную пелену или проморгаться — она слышала рядом крики и вопли отчаяния и срывающийся фальцет агонии; малодушные взвизги и вопли о пощаде, заходящийся клокотанием хрип пробитой глотки и гулкий свист разрубаемого сталью воздуха. Что-то происходило совсем рядом, и Аркадия желала это видеть, взбудораженно слизывая с губ солоноватые капли.
Она даже дернулась вперед, придя в чувство только от ощущения, что еще немного — и удерживающие веревки отрежут ей руки.
Мгновение — и тишина. А из красноватой пелены, что уходила в сторону под быстрым движением ресниц, выступал только один невысокий и кряжистый силуэт. Тоже — знакомый.
— Ну что же ты, — подошел к ней Кеош, платком помогая оттереть лицо, а другой рукой расслабив кляп. — Шастала где-то всю ночь. Я ждал тебя часом раньше, — высказал ей неудовольствие.
Аркадия тоже высказалась в его адрес — словарным запасом, подслушанным у солдат и моряков.
— … и якорем вытянуть легкие!.. — прогремел под сводами подземного храма выдохшийся голос. — Узнал имя демона? — устало произнесла Аркадия. — Доволен?
— Да.
Архимаг действительно выглядел довольным — особенно разглядывая месиво человеческих останков там, где стояли заклинатели в бархатном.
— На живца, да? — хмыкнула Арика.
— Отдать своему господину другую тварь, промышлявшую в его угодьях — это как минимум повышение в иерархии. — Кеош пнул концом ботинка кривоватый нож, откидывая его от столба подальше. — Честно говоря, надеялся, что они друг друга перережут. Но пришлось как всегда все делать самому… — добавилось ворчания в его голос.
— Руки развяжи, — повела Аркадия запястьями; голос звучал глухо и устало.
Наверняка рассекла кожу — придется неделю прятать, пока заживет…
— Зачем? — поднял взгляд Кеош.
Девушка не сразу поняла смысл вопроса и недоуменно глянула на архимага.
— Ты же узнал имя демона. Теперь отвяжи меня, и мы вместе придумаем, как его убить.
— Сам справлюсь.
— На тебе клятва не вредить мне сроком пять лет!
— А я не связывал тебя! — резко ответил Кеош. — Но и помогать — не обязан!
— Хорошо… — прикусила Аркадия губу. — Чего ты хочешь?
Плевать… поторгуется; а договоры — вещь даже интересная, она любит их составлять.
Кеош задумчиво посмотрел на нее, чуть наклонив голову.
— Чтобы ты сдохла.
Аркадия дрогнула в путах и с ненавистью посмотрела на архимага.
— Угадай, кто подсказал им твое истинное имя? — неторопливо произнес Кеош. — У меня появились друзья среди… ваших… Я им его сказал. Не вредил тебе, вовсе нет. Я же не знал, что они с ним будут делать, — ощерился он улыбкой. — Еще я им подсказал, как можно вытянуть демона к себе по истинному имени. Но я опять же не знал, как они это используют.
— Ты все знал! Клятвопреступник!!!
— Нет, как видишь, — вздохнул Кеош, — я же дышу. Так что пусть тебя отвяжут другие, что придут сюда с рассветом. Или спасет Филипп… Ах, нет. Это же он тебя и связал? — обратил внимание архимаг на отброшенные веревки из простыни. — Как же опрометчиво было на него надеяться…
— Какие же вы оба твари, — дрожала Аркадия, привязанная к ритуальному столбу. — И он и ты. Ты еще хуже! — выкрикнула она.
— Я спасаю мир от тебя. Потом спасу от Филиппа.
— Я этому миру ничего не сделала! Это ты — убийца. Ты — мародер и преступник!
— А тот караван…
— Самооборона!
— Сожженное поместье барона, титул которого ты присвоила?
— Все демоны мира!.. это была та тварь, которому свозили детей от советника Релля! Я — единственная, кто хоть что-то сделал, чтобы спасти невинных! Пока ты бездумно убивал там, где можно было проявить милосердие!
— Ангел пробудится и рассудит. Твое мельтешение ничтожно перед ним.
Аркадия рассмеялась в полный голос:
— Ангел⁈ О-о, я многое могла бы сказать!..
Кеош равнодушно пожал плечами и направился на выход из зала.
— Но не скажу, — удержала Аркадия порыв крикнуть ему в спину и продолжила почти шепотом: — Ничего не скажу.
Хотя акустика подземного зала все равно отлично донесла каждый звук.
— Когда придет время — узнаешь, — невольно вплелись в ее шепот нотки мстительности — столь сладкой, что кружилась голова и отступала боль в пережатых веревкой руках.
Архимаг замедлил шаг и обернулся.
— Все равно не скажу! Ни слова! — нервным смехом встретила его взгляд демоница. — Хоть пытай.
— Я мог бы помнить тебя гордой и несломленной. Но запомню безумной девкой.
Двери в зал снова закрылись, отделяя чем-то встревоженного архимага и улыбающуюся демоницу, уже спокойно ожидающую рассвета. Пусть все решится — она все еще светлейшая, и у нее найдутся слова в свое оправдание.
Хотя сделать это, среди трупов еще двенадцати равных ей по титулу, в дексаграмме призыва… Впрочем, в старом мире даже жертву сожгли бы на всякий случай…. А тут сварят в масле, когда проверят
