– Я сохранил обычное число патрулей, как ты приказал.
– Хорошо. – Хай кивнул над блюдом с печеной речной рыбой и диким рисом. – Они не заметили, что с нашим прибытием жизнь в гарнизоне закипела по-новому?
– Нет, угодный Баалу. Прошлой ночью отряд в несколько сотен человек пересек реку и напал на один из моих постов. Мы отогнали их, убив пятьдесят человек.
– А чего они добиваются этими вылазками?
– Хотят добыть оружие. И пытаются оценить наши силы.
– И так по всей границе?
– Нет, избранник бога. Но тут, в Сетте, мы имеем дело с одним из самых воинственных племен, венди, они исключение. Вы помните, наверно, как четыре года назад они целым войском в двадцать тысяч человек пересекли реку, истребили здешний гарнизон и вторглись в долину…
– Да, – прервал Хай. – Я был со своим легионом, когда мы встретили их под Бхором.
– А! Конечно. Я вспомнил, ваш легион был в почетном списке. – Командир рассмеялся. – Из этих двадцати тысяч ни один не вернулся за реку.
– Но они хорошо сражались – для язычников, – признал Хай.
– Верно, избранник бога, и в этом их особенность. А за прошедшие годы они стали еще сильнее.
– Ты видел их город?
– Нет, избранник бога, но у меня много шпионов. Город расположен на ближних склонах северных холмов, там, где с плато спускается приток большой реки Кал.
– Каково его население?
– Не менее пятидесяти тысяч.
– Так много! – Хай с набитым рыбой ртом посмотрел на командира.
– Это многочисленное племя, и не все они живут в городе. Они пасут большие стада скота на равнинах.
– Город укреплен?
– Это попросту большое скопление хижин, избранник бога. Вокруг некоторых домов ограда, но она защищает лишь от диких животных.
Раб снова наполнил вином чашу Хая и убрал пустые блюда. Хай взял чашу в руки и задумчиво посмотрел на темно-красную жидкость. Его молчание встревожило командира, который вдруг спросил:
– Правда ли, что завтра сюда приезжает царь?
– Да. В этот набег Ланнон Хиканус пойдет с моим легионом.
– Я не был представлен ему, – сказал собеседник, и Хай подумал о карьере пожилого военачальника, который, не имея знатного покровителя и богатства, всю службу провел в отдаленной дикой местности.
– Я представлю тебя ему, – пообещал Хай и увидел в глазах Магона трогательную благодарность.
Одна из бирем, патрулировавших реку, под покровом ночи высадила на противоположный берег сотню топорников и лучников, и еще до рассвета они натянули через реку веревки.
В этом месте река достигала в ширину трехсот шагов – грязно-серый водный поток в крутых берегах, поросших лесом, тростником и кустами. На воду спустили плоты и прикрепили их к натянутым веревкам. Легион переправлялся группами по пятьдесят человек, а слоны легко шли вброд, таща за собой плоты.
Переправа была хорошо отработана: не в первый раз легион пересекал большую реку. Не обошлось без происшествий: два гоплита свалились с плотов и тут же утонули под тяжестью своего вооружения; один из плотов перевернулся, сбросив людей и оружие в мелкую прибрежную воду, однако все благополучно добрались до суши, у одного легионера рука запуталась в бечеве, на которой тянули плот, и ее отрезало по локоть, но к середине утра переправа закончилась, и Ланнон повернулся к Хаю:
– Прекрасная работа, Птица Солнца. Теперь объясни мне порядок следования.
Хай оставил одну из когорт охранять переправу и припасы: груду сухого мяса и зерна в кожаных мешках. После набега легионеры устанут, проголодаются, может быть, их будут преследовать, – а если все пройдет, как задумано, прибавятся тысячи ртов, и их тоже нужно будет кормить.
Под защитой заслона из легкой пехоты и лучников он начал марш к городу варваров Калу. Вот где сказались недели тренировки и закалки во время перехода из Зенг-Ганнона. Местность была пересеченной и густо поросла лесом, а легион двигался быстро, делая по пяти миль в час. Впереди шли разведчики, обеспечивавшие внезапность нападения: ни один встреченный не мог предупредить город. Несколько сотен попавшихся по пути пастухов, охотников и собирателей корней были уничтожены внезапным залпом стрел или ударами топоров. Тела их оставались на дороге, а солдаты проходили мимо них, даже не поглядев. Хай увидел, что местные жители – рослые люди в набедренных повязках из звериных шкур, с племенными татуировками на лице и груди. Как и у большинства жителей севера, кожа у них была темная, иссиня-черная. У некоторых зубы были заострены, как у акулы, мужчины шли с копьями и большими топорами с лезвием в форме полумесяца.
Стемнело, и легион остановился. Поужинали холодным мясом и просяными лепешками из сумок, а виночерпии ходили меж рядами, наполняя чаши.
– Смотри, – Хай коснулся плеча Ланнона и указал на северные холмы. Отражая пламя от тысяч кухонных костров, небо светилось так, будто в необычном месте всходила луна.
– Богатый урожай, – кивнул Ланнон. – Ведьма сказала правду.
Хай при таком упоминании Танит поежился, но промолчал.
– Ее слова беспокоят меня, я много ночей думал над ними. – Прежде чем потянуться за чашей, Ланнон вытер жирные пальцы и губы. – Она накликает смерть, тьму и измену друга. – Он ополоснул рот вином и сплюнул на землю, прежде чем напиться.
Хай сказал:
– Она ничего не накликала – лишь ответила на вопрос.
Но Ланнон возразил:
– Я считаю ее злом.
– Государь! – воскликнул Хай.
– Пусть тебя не вводит в заблуждение хорошенькое личико, Хай.
– Она молода, невинна… – начал жрец, но видя, что Ланнон подался вперед и всматривается ему в лицо, умолк.
– Что она для тебя, Птица Солнца?
– Только пророчица. Да и как иначе – ведь она принадлежит богине. – Хай отрекся от своей любви, и Ланнон скептически хмыкнул.
– Ты мудр во всем, кроме женщин, друг мой. Позволь мне быть твоим наставником.
– Ты добр, как всегда, – сказал Хай.
– Держись от нее подальше, Хай. Послушайся человека, который тебя любит: она не принесет тебе ничего, кроме горя.
– Ну, довольно отдыхать. – Хай встал и надел петлю топора на плечо. – Пора продолжить поход.
После полуночи легионы Опета перевалили через гряду низких холмов, и перед ними открылась широкая равнина и река Кал. Равнину заливал серебристо-голубой лунный свет, дым десяти тысяч кухонных костров стлался над рекой.
Тусклые красные пятна этих костров были разбросаны по всему городу – темные бесформенные хижины, огромное скопление примитивных жилищ, стояли без всякого плана или порядка.
– Он оценил население в пятьдесят тысяч – и не ошибся. – Хай посмотрел на город.
