Деваться было некуда. Скрутила волосы, откинула за спину — заколоть все равно нечем. И пошла, перешагивая через каменные гряды, доходящие мне до середины голени. Не слишком изящно, но не кружить же по спирали четверть часа.
— Оборотень… Оборотень… — бежало по залу.
Я еще не вышла из Лабиринта, когда прозвучало зловещее:
— Фантум!
Чему удивляться — после предъявления гостям Агмунда Хьяри?
Рауд двинулся мне навстречу, но Альрик схватил его за рукав. Они стояли недалеко, и даже человеческими ушами я слышала, как король яростно выплюнул:
— Объяснения, Даниш!
Выглядел Альрик неважно. Одежду ему оправили, волосы причесали, но лицо правителя Ригонии было землисто-бледным, веки часто моргали, на лбу блестела испарина.
— Кошка-оборотень — агент, нанятый мной для изобличения заговорщика Болли! — без заминки отрапортовал Рауд.
А ко мне уже направлялись королевские гвардейцы.
— Ваш отец провел ей через Щит! — на скулах Альрика выступили красные пятна. — Сколько еще таких "агентов" проникло во дворец с попустительства Гнезда?
— В самом деле, — задумчиво произнес канцлер Соллен, подходя к королю. — Во дворец нынче кто только не проникает. Фантумы-шакалы, черные ведьмы…
Он кивнул в угол, где сидели Гинаш и Болли.
Альрик сверкнул на него глазами:
— А вас здесь вообще быть не должно!
Нас разделяло пять шагов, пять ударов сердца. Что делать? Попробовать оправдаться, объяснить, что я здесь по вине Болли и его матери? Или предоставить вести разговор тем, кто более опытен в таких делах? Надо было решать, и поскорей. Гвардейцы, рослые молодцы с тяжелыми взглядами, ждали только команды, чтобы скрутить меня.
Камелия со своей свитой стояла рядом. Похоже, превращение кошки Белки в человека ее мало удивило, хотя, как и все, она рассматривала меня с любопытством. В глазах — ни осуждения, ни гнева.
Встретив мой взгляд, принцесса зрачками указала на Альрика, затем оттянула бока бархатной юбки и слегка присела.
Зачем она… Ох! Светлые боги, как можно было так забыться! Я больше не кошка, а передо мной ни много ни мало сам король. Что бы я о нем ни думала.
Сделала еще шаг — гвардейцы по бокам скрипнули сапогами. Альрик посмотрел на меня, и я, тщательно следя за каждым движением, исполнила реверанс. Ровно так, как учили на уроках танцев и хороших манер. Мой разум отвык от человеческих условностей, но владеть своим телом я не разучилась. С нами, оборотнями, такого не бывает.
Вспомнить бы теперь, можно подняться самой или надо ждать дозволения?
Я замерла, склонив голову, и стала считать про себя: один, два, три… На счете семь меня тронули за плечо.
— Кошка…
И я ощутила присутствие. Так называли это Мохнач и Лиса в храме Свена и Свяны.
Боги вернулись.
Вопреки распорядку церемонии, вопреки всем правилам и канонам!
Небея вновь обернулась грозным бородатым Небером — клокочущим морем в человекоподобном облике. Бог подступил так близко, что у меня горло перехватило от испуга, и возложил огромную пенную ладонь на голову Камелии. Принцесса сразу ожила, мучнисто-белые щеки порозовели, в глазах появился блеск.
Лет подошел еще ближе, но он был нестрашным. Веселый молодой бог, легкий, как мелодия свирели, хлопнул Альрика по спине и рассмеялся. Король расправил плечи, волосы его завились золотыми кольцами, а лицо стало неуловимо похожим на лицо Лета. Он повел головой, будто кочет на птичьем дворе, и задержал на мне по-мужски оценивающий взгляд.
Богиня дождя в платье из серебряных струй закружилась в водяном вихре, метнулась в толпу гостей и растаяла.
Последней явилась Нежа в короне из ледяных звезд.
Мы с Раудом стояли рядом. Он подался вперед. Но черные глаза богини смотрели не на него, а на меня.
— Ты прошла все испытания. Ты доказала, что достойна моего дара.
Я? Ни за что! Хватит с меня богов!
Но Нежа не спрашивала, хочу ли я. Лица коснулось морозное дыхание; из глаз брызнули слезы и застыли на щеках. Холод заструился по жилам, леденя тело, и тоненькими струйками потек в душу…
Вдруг вспыхнуло солнце, гоня зиму прочь. Меня омыло летним теплом.
— Это мое бремя и мое право! — Рауд встал между мной и Нежей. — Я беру эту силу и отвечаю за нее. Клянусь распоряжаться твоим даром разумно, бережно и во благо. Теперь я готов.
Богиня медленно повернулась к нему — и сам воздух заиндевел, зазвенел тоненькими льдинками. Мне показалось, что мы в пустынных снегах, отданы на потеху духам зимы, и вокруг воет вьюга, метет метель, а с небес струится бледное пламя, холоднее самой лютой стужи…
Рауд улыбнулся:
— Это все мое.
— Как скажешь, владыка зимы, — отозвался ясный голос.
И голова, увенчанная звездной короной, склонилась перед ним.
Богиня склонилась перед человеком!
Вокруг Рауда заклубился снежный вихрь. А когда он развеялся, передо мной стоял Белый Граф, каким его описывают легенды: волосы — белее свежей пороши, в глазах — сапфировая синь, яркая и морозная, в руках — ледяной посох.
Надо было радоваться, но меня пронзило горечью. Так непохож был этот новый Белый Граф на того, которого я знала. Так мало осталось в нем тепла.
Откуда-то из-за грани миров послышалось торжественное:
— Равновесие восстановлено.
— Что ж, — кисло произнес Альрик, — каждый остался при своем. А что касается этой особы…
Королевский взгляд вновь прошелся по мне с ног до головы и обратно.
— Никогда не слышал, чтобы оборотни становились снежными кошками. Гоф-командор Вактик!
Перед Альриком возник маленький человек в цивильном, который руководил арестом Болли и Гинаш.
— Задержите ее и выясните всю подноготную.
— Ваше величество! — вмешался Рауд. — Заверяю, что…
— Не спорьте, граф! — резко оборвал его король. — Если за вашим агентом, — он ухмыльнулся неприятной понимающей ухмылкой, — нет никаких провинностей, ей нечего опасаться. Мне не нравится, когда по моему дворцу гуляют неизвестные оборотни. Мне не нравится, когда они беспрепятственно проникают в храм и вмешиваются в тайную церемонию. Я хочу понять глубину этого заговора. Надеюсь, вы не против?
Он выделил голосом слова "этого заговора".
Альрик подозревает Рауда? И мстит ему?
Пусть Белый Граф вернул себе власть над зимой, он оставался подданным короля Ригонии и слишком хорошо знал, что бывает, если королю перечить…
— Дорогой Альрик, оставьте, — Камелия приблизилась к жениху и положила руку ему на локоть. — Я ручаюсь за эту девушку.
