коротали время у камина.
— Не знаю. Стефалия никогда не рассказывала об отце, а я — не спрашивал. К тому же я и здесь успел перейти дорогу Вал’Акэш. Ты ведь знаешь, за кого вышла замуж Стефи?
— Тейнол сказал, что за орка.
— Да, за орка. Для Темной Империи такие браки неприемлемы, хоть и формально разрешены. Еще на юге можно было темной эльфийке спутаться с орком, но север в этом вопросе был достаточно консервативен. Стефи желала связать себя узами брака с любимым, ее отец был категорически против. Тогда она приехала ко мне. Если на свадьбе присутствует сам Темный Император, то мнение местного лорда учитывать никто не будет. Это, кстати, был единственный раз, когда я видел избранника Стефали. Хороший орк и воин, один из военачальников Раудгарда. Очень любил свою супругу… Он погиб всего лишь через дюжину лет после рождения их сына.
— Печальная история.
— Да, потерять хес’си — это невыносимая боль, хотя Стефали хорошо держалась. Но так или иначе, а у Раудгарда появился лишний повод меня ненавидеть. Теперь я еще и погубил его дочь, — Вадерион горько расхохотался, а Элиэн подумала о том, как невозможность поговорить лишает понимания двух мужчин, потерявших дорогую для них женщину.
— Впрочем, его мнение меня не должно интересовать, — самодовольно заявил Вадерион.
Элиэн не выдержала и хмыкнула.
— Ты ведешь себя…
— Как король?
— Как император.
— А разница?
— Ты не показываешь власть, ты — ее воплощение.
Вадерион смерил ее странным взглядом — в это мгновение им не нужны были слова. Пламя в камине весело трещало, за окном вновь лил дождь, а между ними витала та самая тишина понимания, когда больше ничего в мире не можешь желать, как только сидеть вот так рядом и радоваться, что Судьба привела тебя в эту уютную комнату, где ты нашел половинку своей души.
Элиэн опустила вниз голову, продолжив вышивать. Ей вспомнились те самые слова Вадериона, которые согрели ей душу сильнее всех других признаний. Тогда у них зашел разговор о кратковременном союзе Темной Империи и Рассветного Леса. Элиэн поклялась Вадериону, что не знала о намерениях отца разорвать договор и не обеспечить темных голубой рудой. Но муж лишь коротко усмехнулся и, глядя прямо в глаза, сказал, что уже получил от короля светлых эльфов самое дорогое, что тот мог ему дать.
«Ты бесценна, Элиэн. Никакие бесконечные горы редкой руды, золота и прочих вещей никогда не сравнятся с тобой».
Элиэн еще ниже опустила голову, чтобы Вадерион не увидел ее счастливой улыбки. Впрочем, как показала следующая фраза, муж был погружен в более тяжелые раздумья.
— Когда-то давно я заявил Тейнолу, что меня скорее убьет Раудгард Вал’Акэш, чем предаст Ринер.
Элиэн посмотрела на Вадериона, тот не сводил напряженного взгляда с камина. В глазах его, полностью залитых багрянцем, отражалось пламя.
— Я его знал. Он не был тем, кто мог предать. Он всегда знал свое место… Почему? Где я просчитался и стал настолько слеп?
— Все намного проще, Вадерион. Дело не в Ринере, а в тебе.
— То есть? Объясни.
— С тобой сложно, — вздохнула она, — практически невыносимо рядом находиться. Даже самое стойкое создание, за века совместного существования, если не сломается, то точно изменится. Ты подавляешь, ты господин, и не только по праву короны, но и по праву сильнейшего. Ты даже не замечаешь, как разделяешь всех на себя и на подданных. Так что не удивляйся, что твои ближайшие соратники ведут себя странно, это защитная реакция. И у каждого она своя.
— Убить меня — это защита от меня?
— От того давления, что ты оказываешь на других. Чтобы долгое время находиться рядом с тобой, необходимо сделать невозможное — подняться на одну ступень с тобой. Либо любить.
— Но Тейнол меня не пытался предать.
— И никогда не предаст. А знаешь почему? Потому что он искренне любит тебя, как брата и господина. И ты это чувствуешь, ты ведь не дурак, Вадерион. Именно поэтому Тейнол — единственный завоевавший твою дружбу.
Вадерион задумчиво потер рукой подбородок.
— А ты?
— Я — женщина, — со странной теплой улыбкой ответила Элиэн, — у нас природой заложено, семьей взращено, а обществом ожидаемо терпение и подчинение. Мы не сражаемся, как мужчины, за власть, за возможность самоутверждения. Поэтому ты меня всего лишь бесишь, а не настраиваешь на собственное убийство.
— Мило.
Дождь все также барабанил по крыше замка, пламя весело трещало в камине, а Вадерион смотрел и думал. Пока ему это не надоело.
— Оставь в покое наконец свое дурацкое шитье и иди ко мне.
— Ты забыл добавить «пожалуйста». И оно не дурацкое.
— Котенок, иди ко мне, — позвал Вадерион намного мягче, с тягучей ленцой, позволяя ей ощутить всем телом силу его желание. А ведь это был лишь голос и взгляд. — Я скучаю.
— Я тоже, — ответила она, опускаясь к нему на колени.
И один поцелуй заставил их забыть обо всем.
Глава 9. Темное пламя
— … Таким образом поставки с южных провинций сократились почти втрое. Это сказывается на состоянии в первую очередь северных земель…
Очередной лорд отчитывался о проделанной работе. Такие совещание Вадерион устраивал раз в месяц, потроша (в переносном смысле слова) своих верных подданных на предмет их работы. Ему нужна была объективная оценка состояния дел в Империи, и он ее получал, хотели темные или нет. Этих совещаний все, даже самые матерые чиновники, боялись до обморока, потому что Темный Император всегда задавал такие вопросы, которые рушили прекрасно нарисованную картину отчета. И если их правитель оказывался недоволен объяснениями (или оправданиями), то мог жестоко покарать, вплоть до казни. Зато весь огромный аппарат поддержания порядка в Империи работал как часы. А несчастные подданные, коим приходилось отчитываться за работу каждого винтика, исподволь наблюдали за Императором, отслеживая его реакцию. Стоит ли бояться или их правитель доволен и можно выдыхать? Признаться, прочитать что-либо по лицу Вадериона Шелар’рис было сложно — ледяная маска величия скрывала все лишние эмоции, поэтому для чиновников удары — то есть вопросы — всегда сыпались неожиданно. Однако сегодня даже самый неопытный придворный заметил бы, что Темный Император не просто рассеян — он едва ли слушает говоривших. И правда, все совещание прошло в гробовой тишине, нарушаемой лишь голосом отчитывающегося — они сменяли друг друга, облегченно выдыхая, когда к их работе не было претензий. А Вадерион действительно был погружен в собственные мысли…
…Элиэн заглянула к нему в обед — ничего необычного, она часто так делала, и Вадерион бы соврал, если
