удовлетворил их любопытство. Кстати, привез в Севастополь свою картину и по уже отработанной схеме выкупил на месяц местный кинотеатр. Поставил свою аппаратуру, посадил грамотных механиков. И «Два сердца и крепкий кулак» взорвал местную неизбалованную зрелищем публику. Целый месяц картина крутилась со стопроцентной посещаемостью, на просмотр ленты люди приезжали даже из других городов. Почитай целый полуостров культурно подрос и обогатился, попутно принеся в наш карман неплохой доход. Серафима и Ванина стали радостно узнавать на улицах, приглашать в гости и одаривать подарками. Часто приглашали их на ужины, и они бы рады были сходить и набить желудок, но плотный график съемок не позволял им такой роскоши. Лишь изредка, то один, то другой появлялись в городе, доводя до безумия молоденьких девушек и собирая вокруг себя толпы мальчишек. И если Ванину такое положение вещей не очень нравилось, он предпочитал скрываться от всенастигающей славы, то «летающему» Серафиму народная любовь весьма импонировала. Как же, столько красивых девушек вокруг и каждая хочет любви, каждая мечтает хоть на мгновение оказаться на месте главной героини. И мой главный актер этим пользовался. Сбегал иногда по ночам, нырял в девичьи перины и возвращался под утро на своем «Руслане» усталый, хмельной, но очень довольный.
Кстати, на волне популярности моих героев возникла одна идея, которую мы за верную работу отдали на откуп Попову. Речь шла о фотокарточках, календарях и плакатах с физиономиями наших актеров. Переговорив с ним, объяснив всю суть, попросили наладить их выпуск и продажу. Он сперва отказывался заниматься такой мелочевкой, ибо и так у него забот выше крыши, да и зарабатывает он в должности генерального прилично, но мы его убедили. Он организовал фирму, нашел подходящего управляющего и мы подписали договор. Он имеет с нашей кинокомпании наших актеров в любое время для фотосъемок, печатает продукцию и организовывает продажу, мы же получаем двадцать пять процентов от прибыли. Попов не обманет, ему незачем. Конечно, можно было бы и самому этим заняться, но тут уж, действительно, для нас получалось слишком мелко. В общем, по приезду в Петербург, ждет Ванина и Серафима долгая фотосессия. Была мысль продвинуть в эту эпоху и футболку с принтами, но тут возникли сложности. Саму футболку как форму одежды Попов одобрил, сообщив, что населению она должна понравиться, а вот с рисунком будут сложности. Не умели в это время еще печатать красиво на ткани, а то, что получалось мне не нравилось. В общем, я решил так — следующая наша картина будет про эту эпоху и Ванин с Серафимом будут у нас щеголять на мотоциклах и в футболках развевающихся на ветру. Реклама будет в самый раз, молодым людям понравится. А Попов к тому времени возьмет еще и их пошив, благо опыта у него в этой сфере хоть отбавляй.
Полторы недели в Крыму пролетели до обидного быстро. Съемки завершились и Маринка принялась за сборы. А я же, забрав с собой отснятую кинопленку, помчался в Петербург монтировать. Прихватил с собой своих операторов — буду им все объяснять и показывать. Монтаж для них дело новое, так много подводных камней. И мне замена нужна — скоро уезжать, а монтажеров у кинокомпании пока нет.
Картину «Друзья-товарищи» я выпустил в аккурат к Рождеству. Цензура пропустила ее без вопросов, газетчики разрекламировали как надо и народ повалил на премьеру. Толпа горожан атаковала кассы, билеты оказались выкуплены на неделю вперед. Но самый первый премьерный показ пришлось устраивать для самой верхушки аристократии. Приглашения были разосланы всем кого мы только вспомнили — князьям и баронам, министрам и их помощникам. И Императора нашего с семьей не забыли — приглашение отвозил Мишка лично, передавал с нижайшим поклоном. Наглость, конечно, с нашей стороны, но чем черт не шутит. Авось согласится. Ответ пришел через три дня — его Императорское Величество с супругой и дочерьми на премьеру прибудут. И это известие повергло владельца кинотеатра в шок. Он затрепетал, схватился за голову, а затем засуетился, забегал и в спешном порядке принялся за облагораживание своей территории. Вынес непригодные кресла и столики, вместо них поставил новые, покрасил, где было возможно новой краской, натянул белоснежное полотно экрана. На расходы он не посмотрел, ему важнее было не ударить в грязь лицом.
Закрытый показ прошел на ура. Присутствие царственной особы сыграло свою положительную роль. Мы волновались, суетились. Маришка моя не находила себе места — мерила коридоры широкими шагами. Я тоже мандражировал — не каждый раз тебе выпадает такая честь. Но обошлось все очень хорошо. Николай приехал на показ с супругой и с большим сопровождением аристократии. Был здесь и граф Феликс Феликсович Сумароков-Эльстон с женой и обоими сыновьями. Впервые здесь увидел будущего убийцу Распутина — Феликса Феликсовича Юсупова. Прыщавый юноша лет пятнадцати с горделивой осанкой проплыл мимо меня как ледокол, не удостоив даже взгляда. Я толкнул друга локтем и вопросительно кивнул в удаляющуюся спину. Мишка кивнул, подтверждая мою догадку.
После показа меня по просьбе Его Величества представили. Подвели к Николаю, строго предупредив не делать глупостей. Тот стоял с супругой в фойе, сложив руки на груди.
— Так значит, вы и есть тот самый господин Рыбалко? — спросил меня император, окидывая спокойным взглядом.
— Да, ваше Императорское Величество. Я и есть Рыбалко Василий Иванович, — ответил я взволнованно.
— Удачливый купец, изобретатель и…, как называется, то чем вы еще занимаетесь?
— Мастерство это совершенно новое, я предпочитаю называть эту профессию «режиссер», — деликатно подсказал я.
— Ага, как в театре, — кивнул он. — И это вы сняли эту занимательную синему? Что ж, должен вам сказать, что ваш труд, по-видимому, увенчался успехом. Никогда ничего подобного не видел.
— Спасибо, — ответил я, широко улыбаясь. — Ваше мнение для меня очень важно. Ведь в будущем искусство кино практически полностью заменит собою театры.
Царь усмехнулся в бороду. Я думал, он сейчас мне возразит как заядлый театрал, скажет мне, что я не прав, но нет, он лишь слегка кивнул и, полуобернувшись, бросил кому-то негромко:
— Мы достаточно здесь побыли, — и затем снова ко мне, — Рад был встрече. И спасибо за ваше искусство. Весьма занимательно и успехов вам…, — и сделал шаг в сторону, показывая, что наш разговор окончен. К такому я не готовился, не ожидал, что наша беседа окажется настолько мимолетной. Думал, что он захочет узнать хоть какие-нибудь подробности, а мне есть, что ему рассказать, но нет — императору было не интересно со мной общаться. И ничего я поделать не мог.
Николай отошел на несколько шагов, доставая
