был способен. Третья попытка лишь подтвердила бы его, а может и вовсе вышло бы хуже, всё же выложиться пришлось на максимум. Так что я подтвердил результат, белка со странным именем Раня без слов приняла его и мы пошли дальше, к шестой станции.
По недолгой дороге к ней, я успел подумать о некоторой повторяемости принципа испытаний. Четвëртое, например, оказалось похоже на первое, с той лишь разницей, что не меня расстреливали, а я метал. Пятое очень сильно смахивало на третье, разве что здесь платформы стационарны и прыгать мне пришлось с помощью канатов, а не самостоятельно. Получается, шестое как-то должно наследовать принципы второго? Тоже спуск с препятствиями, но какой-то другой?
Увы, реальность оказалась не такой. Стометровая дорожка из светло-коричневых досок в окружении вязов. И что здесь? Внезапные ловушки?
— Покажись, Пагуб, — спустя пару минут громко произнёс Прокоп. — Ты же знаешь, что Владыка не любит твоих опозданий.
— Да иду же я, — раздался совсем рядом скрипучий голос, — совсем не даёте старику пощады. Посмотрю я на тебя, как ты в моём возрасте станешь быстро ходить.
— Ты на год младше меня, хитрая мор… — с усмешкой начал было мóлодец, но осëкся. — Не до словесных игр сегодня, у нашего гостя осталась последняя станция.
— Да без тебя уж догадался, что последняя, — ворчливо раздалось уже очень близко. — Ко мне, знаешь ли, всегда приходят в последнюю очередь. И почему владыка решил именно так? Почему нельзя было ко мне первому? Чем я хуже-то?
— Будь ты первый, тебя ждали бы до победы Каща, — весомо заметил Прокоп, применив явно местную присказку про длительное ожидание.
— Тоже верно, — неожиданно согласился вышедший из-за с третьего слева вяза достаточно молодой крупный лис. — Гном, надо же. Чувствую, мои сородичи служат вам и рады этому. Ладно, станция. Вот дорожка, по ней надо пробежать, показав на десятиметровом отрезке скорость не ниже зачëтной. И умоляю, не надо разгоняться до безобразия, у меня в глазах рябит. Помедленнее, поберегите старого лисовина.
— Да я с радостью поберегу кого угодно, — отозвался я. — С вас свага, с меня — сбережение. Идёт?
— А как я отдам свагу кому попало? — прищурившись, спросил Пагуб. — Мою свагу получают лишь достойные.
— А я разве не достоин? Смотрите!
С этими словами я начал испытание и со всей возможной скоростью рванул по дорожке. Рассудив, что зачётные километры в час, которых на норме должно быть не меньше двадцати пяти, лучше сделать в начале, я примерно треть дистанции бежал изо всех сил. Дальше, чтобы не упасть где-нибудь загнанным медведем, скорость упала значительно, так что на возвращение к лису ушло минуты три неспешной трусцы.
— Ну я же просил! — встретил меня ворчанием тот.
— А я разве отказывался? Я согласился и был готов исполнить просьбу. Дополнительные условия пошли вовсе не от меня.
— Он прав, Пагуб, — согласился Прокоп. — Тебя переиграли.
— Не очень-то мне и хотелось играть, — буркнул лис. — Отличная свага ваша, гном, забирайте и уходите.
Надо же, а я оказывается ещё и «золотую» скорость выдал. Ну да, тридцать семь и восемь десятых километра в час, почти на три больше необходимого. Интересно у меня со свагами получилось, всех «металлов» в наличии есть.
— Ты справился, Ярогрейв, — произнёс внезапно появившийся Ярнос. — Все станции пройдены, все сваги получены. Могло быть и лучше, конечно…
— А могло быть и хуже, — вместо славянского бога закончил я. — Легко говорить о возможностях, гораздо труднее принять сделанное.
— Да уж, между журавлëм и синицей гном всегда выберет синицу.
— При незначительном риске получения журавля, гном выберет журавля, — парировал я. — И будет рад синице и сохранëнной жизни, если опасность слишком большая.
— Да уж, не фартовые вы, ребята, — отметил Ярнос.
— Какие есть. Что со свагами-то делать?
— Мне, конечно же, давать. А я уже обменяю их на награду. В обиде не останешься.
Шесть металлических палочек, похожих на альпинистский костыль, но без характерной загнутости, разве что самую малость, перекочевали к славянскому богу. Тот дунул на них, обратив в пыль. Подхваченная ветром, мельчайшая разноцветная крошка покружилась в воздухе, секунд сорок спустя став самым настоящим деревом из золота, серебра и бронзы в пропорциях полученных мной сваг. На ветвях дерева сидели самые разные птицы.
— Выбирай, — показывая на пернатых, произнёс бог. — Любая из них твоя.
— А можно пятерых? — на удачу попробовал я.
— Нет, это так не работает. Только одну. Ещё четверых питомцев придётся добывать другими способами.
— А эта за что? Просто за станции со свагами?
— Станции тебе пригодятся при изменении боевого класса, спроси других, помощь чужого бога там обязательное условие. Если есть свой бог, разумеется, атеистам любой подойдёт. Так что, считай, ты заранее прошёл свой Тест Ловкости. Материальная награда это побочное, я решил сделать её такой. Неужели я не могу хотя бы так сказать своему создателю спасибо?
— Понятия не имею, — честно ответил я. — Мне неведомы рамки возможности богов.
— Кстати, моё имя… В честь себя называл?
— Вообще это аллюзия на Ярило, реального славянского бога. Ну, насколько он можно считать реальным. Моё реальное имя тоже некая аллюзия на него, так совпало.
— Ладно, пусть так. Выбирай, Ярогрейв. Только одну.
Интересная ситуация вырисовывается. С одной стороны, Ярнос реально помог, избавив меня от одной из пяти головных болей по поводу питомцев. С другой, произошло это настолько неожиданно, что я просто не понимаю. Вроде как надо эффективности и каждой птицы есть всплывающее описание, намекающее на ту или иную полезность, но… Кого-то совсем уж имбового, вроде феникса или гром-ястреба на созданном из сваг дереве не оказалось. Оно и понятно, надо было выбивать все отличные результаты на станциях. У тех же, что имелись, описания настолько расплывчаты, что понять возможные умения и навыки с ходу не представлялось возможным. Конечно, можно попытаться найти необходимую инфу на форуме, но предсказать реакцию Ярноса на это возможным не представлялось.
За этими раздумьями я закончил третий обход дерева и уже собирался идти четвëртым кругом, как заметил ЕЁ. Большая белая сова с синим клювом сидела и как будто бросала в мою сторону встревоженные взгляды, закрываясь от моего внимания крылом. И я был абсолютно уверен, что это
