это делать.
Затем он изменил объяснение на 180 градусов. Он сказал: "Нет, это все еще было шесть сигм, но это были шесть сигм мастерства". Что ж, эта печальная история демонстрирует истинность высказывания Бенджамина Франклина в "Альманахе бедного Ричарда": "Если вы хотите убедить, апеллируйте к интересу, а не к разуму". Этот человек изменил свое глупое мнение, когда его заставили стимулы, а не раньше.
Я наблюдал, как то же самое происходило в Институте глазных болезней Жюля Штайна в ULAC. В какой-то момент я спросил: "Почему вы лечите катаракту только с помощью совершенно устаревшей операции по удалению катаракты?" И он ответил мне: "Чарли, это такая замечательная операция, которую нужно преподавать". Когда он перестал использовать эту операцию, это произошло потому, что почти все пациенты проголосовали ногами. Опять же, если вы хотите изменить выводы, апеллируйте к интересу, а не к разуму.
Все достижения Berkshire были достигнуты без унции внимания к теории эффективного рынка в ее жесткой форме. И ни малейшего внимания потомкам этой идеи, которые вышли из академической экономики, перешли в корпоративные финансы и превратились в такую непристойность, как модель ценообразования капитальных активов, на которую мы также не обращали внимания. Думаю, нужно верить в зубную фею, чтобы поверить в то, что можно легко превзойти рынок на семь процентных пунктов в год, просто инвестируя в акции с высокой волатильностью.
И все же, хотите верьте, хотите нет, но, как и доктор Жюль Штейн, люди когда-то верили в эти вещи. И эта вера была вознаграждена. И она распространялась. И многие люди верят в это до сих пор. Но Беркшир никогда не обращал на это внимания. И теперь, я думаю, мир идет по нашему пути, и идея совершенства всех рыночных результатов идет по пути дронта.
Мне всегда было ясно, что фондовый рынок не может быть идеально эффективным, потому что, будучи подростком, я ходил на ипподром в Омахе, где действовала система parimutuel. И для меня было совершенно очевидно, что если ставка заведения, то есть ставка крупье, составляет семнадцать процентов, то одни люди постоянно проигрывают гораздо меньше семнадцати процентов всех своих ставок, а другие постоянно проигрывают больше семнадцати процентов всех своих ставок. Так что система пари-мутуэлей в Омахе не отличалась идеальной эффективностью. И поэтому я не принимаю аргумент о том, что фондовый рынок всегда был идеально эффективен в создании рациональных цен.
Действительно, с тех пор было зафиксировано несколько случаев, когда люди настолько хорошо разбирались в лошадях и коэффициентах, что им удавалось обыграть дом в ставках вне трека. Людей, способных на такое, не так много, но в Америке есть несколько человек, которым это удается.
Далее, моя личная история образования интересна тем, что ее недостатки и мои особенности в итоге создали преимущества. По какой-то странной причине у меня с самого начала был крайне междисциплинарный склад ума. Я не мог терпеть, когда я тянулся за маленькой идеей в своей собственной дисциплине, когда прямо за забором была большая идея в чьей-то другой дисциплине. Поэтому я просто хватался во всех направлениях за большие идеи, которые действительно могли бы сработать. Никто не учил меня этому, я просто родился с этой тягой. Я также родился с огромной тягой к синтезу. И когда он не давался легко, а это случалось часто, я разгребал проблему, а потом, когда у меня ничего не получалось, откладывал ее в сторону, возвращался к ней и снова разгребал. Мне потребовалось двадцать лет, чтобы понять, как и почему работают методы обращения в культ. Но факультеты психологии еще не разобрались в этом, так что я их опередил.
Но как бы то ни было, у меня есть склонность к проблемам. Поскольку Вторая мировая война застала меня врасплох, я занялся физикой, и воздушный корпус отправил меня в Калтех, где я еще немного позанимался физикой, чтобы стать метеорологом. И там, в очень юном возрасте, я впитал то, что я называю фундаментальной этикой полной атрибуции в тяжелой науке. И это было чрезвычайно полезно для меня. Позвольте мне объяснить эту этику.
Согласно этому принципу, вы должны знать все основные идеи всех дисциплин, более фундаментальных, чем ваша собственная. Вы никогда не сможете объяснить то, что можно объяснить более фундаментальным способом, никаким другим способом, кроме самого фундаментального. И вы всегда берете с полной отдачей самые фундаментальные идеи, которые вы должны использовать. Когда вы используете физику, вы говорите, что используете физику. Когда вы используете биологию, вы говорите, что используете биологию. И так далее, и так далее. Я уже тогда понимал, что этот принцип будет служить прекрасной системой организации моего мышления. И я сильно подозревал, что он будет отлично работать как в мягких, так и в жестких науках, поэтому я просто взял его и использовал на протяжении всей своей жизни как в мягких, так и в жестких науках. Это была очень удачная идея для меня.
Позвольте мне объяснить, насколько экстремальна эта этика в естественных науках. Существует константа, одна из фундаментальных констант в физике, известная как постоянная Больцмана. Вы, наверное, все хорошо ее знаете. И самое интересное в константе Больцмана то, что Больцман ее не открывал. Так почему же постоянная Больцмана теперь названа в честь Больцмана? Ответ заключается в том, что Больцман вывел эту константу из основ физики более фундаментальным способом, чем бедный забытый парень, который нашел эту константу в первую очередь каким-то менее фундаментальным способом. Этос жесткой науки настолько силен в пользу редукционизма к более фундаментальным знаниям, что вы можете вычеркнуть первооткрывателя из истории, когда кто-то другой сделает его открытие более фундаментальным способом. Я думаю, что это верно. Я думаю, что постоянная Больцмана должна быть названа в честь Больцмана.
Постоянная Больцмана
Постоянная Больцмана получила свое название от имени австрийского физика Людвига Больцмана (1844-1906); она определяет связь между абсолютной температурой и кинетической энергией, содержащейся в каждой молекуле идеального газа. В общем случае энергия молекулы газа прямо пропорциональна абсолютной температуре. С повышением температуры кинетическая энергия каждой молекулы увеличивается. При нагревании газа его молекулы движутся быстрее. Это движение приводит к увеличению давления, если газ заключен в пространстве постоянного объема, или к увеличению объема, если давление остается постоянным.
Во всяком случае, в моей истории и в истории Berkshire, Berkshire шла вперед к значительному экономическому успеху, игнорируя жесткую доктрину эффективных рынков, когда-то очень популярную в академической экономике, и игнорируя
