детям это идет на пользу, только не Сюзанне. Они так и не смогли пробиться к ее сознанию. – Взгляд Майкла блуждал где-то далеко отсюда: должно быть, перед его мысленным взором стояла дочь – В последней школе она сидела, точно изваяние… как зверек в клетке Другие играли, смеялись, болтали на каком-то своем языке, а она просто сидела и ждала, когда я за ней приду. – Он резко повернулся к Розамунде. – Иногда я как будто замечаю в ней проблески ума… крохотные искорки… они там есть, нужно только добраться до них и раздуть пламя… Она многое понимает.
– Я в этом уверена.
Он глубоко вздохнул и после непродолжительного молчания отрывисто выговорил:
– Вы очень добрая… Не ожидал… после вчерашнего. Мои манеры… оставляют желать лучшего. Прошу прощения, но не за то, что произошло вчера. Нет! Я бы без зазрения совести убил всякого, кто назвал бы ее отродьем. Понимаете?
– Да. Я понимаю.
Они снова в молчании уставились друг на друга. Издалека донеслось:
– Рози! Ро-о-ози!
– Мне пора. Они не заметили, как я ушла. Теперь вот ищут. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Розамунда поспешила прочь. Она бежала не только затем, чтобы успокоить Дженнифер, но как будто спасаясь от неясной опасности – она сама не знала, какой именно. Ее гнали панический ужас и стремление уберечься… может быть, от человека, который так и остался неподвижно смотреть ей вслед… или от болот… дорогих ее сердцу болот… таинственных и жутких…
Когда Розамунда добежала до переправы, отец и Дженнифер уже ждали на противоположном берегу. Сестра крикнула:
– Черт возьми, где тебя носило?
Розамунда не ответила, только в молчании скользнула в лодку и потянула за цепь.
– Я очень беспокоился, – признался отец. – Ты не сказала, что куда-то идешь.
Она ответила, только когда импровизированный паром пристал к берегу:
– Пришлось отвести девочку домой. Она чуть не утонула.
– Опять?! – взвилась Дженнифер. – Почему бы тебе не оставить ее в покое? Незачем приваживать!
Розамунда рассвирепела.
– Конечно – и пусть себе тонет, вязнет в трясине – так, что ли? Спокойно сидеть на бережку и наблюдать, как она гибнет?
– Не ори на меня!
– А ты не неси чепуху!
Розамунду всю трясло; ее душила ярость. Господи, да что же это такое? Как будто заразилась от Болотного Тигра…
– Рози, подожди минуточку, – прошелестел сзади тихий голос отца.
Не обращая внимания, она метнулась в дом. Пусть сами готовят ужин – взрослые люди! Стоило ей отлучиться на каких-нибудь полчаса и не предупредить, как они уже оглашают всю округу воплями.
Однако в душе Розамунда сознавала: эта вспышка – только защита от чего-то глубинного, бегство от владельца Торнби-Хауза, отца слабоумного ребенка.
ГЛАВА 5
На следующее утро, когда Дженнифер принесла ей чай в постель, Розамунда сконфузилась, застыдилась, но и была немало удивлена таким жестом доброй воли. Чтобы скрыть замешательство, она изобразила бурный восторг.
– Вот спасибо, а то голова разламывается! – и уставилась в чашку.
Дженнифер еле слышно произнесла:
– Прости за вчерашнее, Рози.
Розамунда бросила на сестру испытующий взгляд и сжала ее руку.
– Это я должна просить прощения. Вчера был несчастливый день, все мы распсиховались. Надеюсь, сегодня все пойдет по-другому.
– Во всяком случае, папа взял добрый старт: с шести часов в мастерской.
– Что ты говоришь!
– Да, а теперь пошел за почтой.
– Господи, который же час? – Розамунда перевела взгляд на стоявшие на ночном столике часы и ахнула: – Девять! Так поздно!
Дженнифер улыбнулась от души.
– Ты так сладко спала, жалко было будить.
– Боже милосердный! – Розамунда отдала сестре пустую чашку. – Чтобы я столько дрыхла без задних ног! Сроду не была соней!
– Пойду, приготовлю тебе завтрак. Принести его сюда?
– Господи, конечно же, нет! Я уже встаю. Но все равно спасибо.
После ухода Дженнифер Розамунда заложила руки за голову и уставилась в потолок. Вот что значит реветь по ночам в подушку!
Ее вдруг словно током ударило: сегодня не приснился тот самый сон – ни малюсенького кусочка! За несколько лет Розамунда не могла припомнить другого такого случая. Пожалуй, если бы она узнала, что во сне перестала дышать, и то удивилась бы меньше.
Розамунда свесила ноги с кровати. Два последних дня оказались из рук вон плохими – ну так что? День на день не приходится.
Как раз когда она входила в кухню, из двери черного хода показался отец.
– Доброе утро! Хорошо спала?
Сияя, он отдал Розамунде три письма. Она беззаботно ответила:
– Сроду так не высыпалась!
Один конверт был из белой бумаги, а два других – из грубой, коричневой.
Белый согрел Розамунде душу, поднял настроение. Она не стала его распечатывать, а до поры сунула в карман.
Дженнифер в это утро являла чудеса доброжелательности и такта. Она никак не прокомментировала поведение младшей сестры и не стала задавать вопросов, в том числе главного: "От кого это?"
Розамунде потребовалась вся ее выдержка, чтобы спокойно съесть свой завтрак, помочь вымыть посуду и убраться на кухне. Только после этого она разрешила себе отправиться на мельницу. Конечно, это чистое ребячество – читать письма Клиффорда, только взобравшись на верхотуру, откуда весь болотный край виден, как на ладони.
Она в мгновение ока взбежала по шаткой лестнице и села, поджав под себя ноги, на деревянный пол. Разорвала конверт.
"Дорогая Розамунда…" Она начала читать с улыбкой, но когда перевернула страницу, радость сменилась недоумением, а прочтя последнюю фразу: "До встречи после моего возвращения из Америки!" – Розамунда в тоске уронила голову на руки.
С минуту она оставалась неподвижной, прижимая пальцы к зрачкам под опущенными веками – словно затем, чтобы скрыть от самой себя страшный смысл письма.
Итак, они увидятся после его возвращения из Америки. Он вынужден изменить свои планы. Мама считает, что, раз уж ему предстоит учиться в Штатах, то и каникулы целесообразно провести там – всей семьей. Мама с нетерпением ждет встречи с вашингтонской кузиной – они сто лет не видались. "Мне бесконечно жаль, но мы обязательно увидимся – как только я вернусь в Англию."
И когда же это будет? Перед самым началом учебы? Через несколько лет? Сейчас июнь, каникулы длятся до сентября. Да, тетя позаботилась о том, чтобы их разлучить! Как крыса, чуяла опасность! Ей не откажешь в дальновидности. И коварстве. Розамунда живо представила себе, как она убеждает Клиффорда: "Какой смысл перед началом учебного года на каких-то пару дней ехать в Англию? Делать такие концы!"
Розамунда скомкала письмо. Она преисполнилась презрения к Клиффорду.
Слабак! Глина в руках матери!..
