Может она всегда докладывала, куда и с кем иду с точностью до минуты.
Прошла по фойе, благо малочисленных жильцов не было и, поднимаясь на третий этаж, мы никого не встретили. А Хаски за мной шел, он же не пялился на мой зад? Подозрительно, что позволил идти впереди. На ходу обернулась, на что спутник вопросительно посмотрел, бровь к верху дернув. Ладно, вроде не пялился.
Возле необходимой квартиры остановилась и скрестила руки под грудью. Все равно пойду сегодня к Ирине, она для моей помолвки дочку к матери отправила, так что время у нее освободилось. Сбегу, если понадобится из тюрьмы-пианино.
Руку Дмитрий прислонил к сенсору возле квартиры. На миг задумался и пододвинул меня ближе. Начал что-то набирать на экране на стене. Минуту мучил бедный агрегат и мои уставшие ноги на каблуках.
— Руку давай, — взял меня за ладонь и прислонил ее к экрану рядом с дверью. Фиолетовые лучи заиграли на коже, вздрагивали, перемещались, но никаких ощущений не почувствовала: ни тепла, ни холода. Что это? Как будто мысль прочитал.
— По отпечаткам можно проходить, без ключа, — ответил мне.
Убрал бы руку от моей, а то неуютно. Горячо становится, как будто к лампочке прикасаюсь.
Выдал комнату ту же, что и прежде. Мысли прочитал, там надо изменить воспоминания на более приятные.
Ностальгия, да?
Моя комната была рядом с ванной, комната Хаски дальше по коридору через две.
Оглянулась, похоже ничего не менял здесь: на тумбочке лак для ногтей, белье, тоже которое и было светло-коричневое. Оно шелковое и скользкое, зато прохладное, ткань немного охлаждала наши тела.
Раскрыла дверцы шкафа — в вещах легкий бардак. Лифчики с логотипом Х валялись. Это Хаски чистоплюй, а я могу разбросать, а разбирать буду позже.
Он оставил комнату нетронутой, зачем? И почему отчаянно захотелось присесть на кровать и сорвать эти простыни, и гардероб развалить? Зачем Дмитрий оставил в пианино воспоминания обо мне? После всего, что разделило нас на два противоположных полюса. И почему он не желает понимать, что между нами плотная стена, он может стучать по ней сколько угодно, но я добровольно туда не перелезу. Вновь на поводок? А он может даже не пытаться перелезть через стену, потому что я буду отстреливаться из рогатки, лишь бы помешать ему.
Поднялась с кровати, решительно проморгавшись. Отставить нытье и что со мной в последнее время? Едва не рыдаю постоянно.
Я все равно пойду к Ирине отпраздновать мою кончину в громкой обстановке какого-нибудь увеселительного заведения, где можно потанцевать, чтобы Хаски показать его роль для меня.
Собственно, он для меня по-прежнему никто.
Собственно, побесить Хаски тоже хотелось. Очень.
Когда его любимая консьержка доложит, меня уже давно не будет.
Я шикарна. Блестками светилось мое лицо, грудь, плечи. Платье что надо: выше груди открытое полностью, а внизу — юбочка в оборочку, подпрыгивающая при ходьбе, да и я, как бабочка. Волосы кудрявые-кудрявые. Накидку захватила черную на плечи, чтобы не так уж грудью сверкать. А вообще у меня прилив сил, непробиваемый гейзер.
Вот Хаски взбесится! Едва не захлопала в ладоши, как маленькая девочка. Я, кажется, люблю его бесить. Взяла сапоги и, посвистывая про себя от удовольствия, выбежала в коридор. Оттуда в кухню и оттуда… оттуда я замерла на пороге.
Бастард тебя раздери!
Сидел на диванчике, ногу закинул на ногу и смотрел за моим появлением из-за двери. Вот что здесь сидит? Ладно, я тоже имею право идти куда вздумается.
— Твоя встреча отменилась? — задала наиглупейший вопрос. Не дрейфить. Кто он мне такой? Жених… а ничего страшного. Он «мнимый» жених. Я сама себе госпожа.
— Нет. А вот твоя — да, — эта дурацкая ухмылка. Прошла мимо Хаски, расправив гордо плечи. Встала возле двери и начала обувать сапоги, они легкие для красоты, а не для тепла.
— С чего бы мне ее отменять? — спросила у коврика, на котором стояла. Платье задиралось, но в меру, поэтому совсем попой я к Хаски не повернулась, только бочком, но очертания ягодиц вполне мог рассмотреть при желании. Жених помалкивал и следил за моими действиями.
Застегнула сапоги и распрямилась. Улыбка засверкала довольная, поправила волосы за спину, чтобы те красивым, волнистым водопадом спадали на спину, и накрыла накидкой голые плечи, скрывая их от посторонних глаз.
— Во-первых, ты выглядишь хуже проститутки, — услышала внезапно голос сзади.
Я уже успела взяться за ручку двери с целью раствориться в коридоре подальше от самодовольного жениха, но на этой фразе оторвала насильно пальцы. И развернулась как робот назад, рассматривая будущий объект уничтожения.
— Эти «девушки» по улицам в подобном виде не ходят… — и Хаски нагленько обвел пальцем в воздухе мои мнимые очертания. На что я недовольно сжала челюсть и промолчала.
А козел-жених продолжил:
— Они в подобном виде, — опять пальцами провел сверху вниз, будто по моему телу. — Только заказы выполняют…
Я перебила на полуслове:
— Ну конечно… ты-то у нас в курсе времяпрепровождения всех шалав Арзонта! — Схватилась за дверь. Пошел он со своими приказами, пусть Кристиночке своей приказывает. Я — не псина!
— А во вторых комендантский… — я вышла в проход и от неожиданности отскочила назад. Показалось по мне ток прошелся, словно я к оголенному проводу прикоснулась. — Час…
Померещилось что ли? Решила проверить ощущение повторно.
Подняла ногу аккуратно, попыталась просунуть в коридор и опять. Теперь уже отчетливее по телу волной проплыл небольшой разряд тока, совсем маленький.
Я обратно отскочила назад в квартиру и ладонями провела по локтям, спугивая неприятное ощущение.
Обернулась на Хаски. А он довольно поменял позу, локоть положил на подлокотник дивана, пальцы в замке сцеплены и рассматривал зрелище.
— Что ты только что сказал? — я не слышала после проститутки, что он там говорил?
— Говорю — комендантский час для тебя с десяти часов вечера и до семи утра! — объявил жених.
Прочь улыбки. Мы оба застыли в разных, но застывших позах. Он, готовясь обороняться, я готовая нападать.
— Озверел окончательно? — у меня должно быть дикий испуг в глазах запрыгал туда-сюда.
— Для твоей безопасности, Вильмонт, не высовывайся. Я не могу тебя постоянно охранять…
— Меня не надо охранять, — следила, как Хаски прошел к выходу перед моим носом. — Я могу о себе позаботиться…
Обул кроссовки, словно не слыша меня.
— Я в этом сомневаюсь. Моя невеста не будет разгуливать в таком виде, одна без меня, — я схватила Хаски за куртку легкую ветровку, не давая уйти. Разорву куртку если понадобится, но не дам уйти.
— Прекрати, пожалуйста, — прошипела сквозь зубы, как гадюка. Готовилась укусить Хаски и мечтала, чтобы
