отбыл. Вернётесь на рассвете. Не мешкайте.
— Понял, господин Им-Трайнис, — склонился воин.
Поднявшись на верхний ярус башни, Им-Трайнис под удивлённым и заинтересованным взглядом Ланса бросил мешки в неосвещенном месте. За предыдущие дни он убедился, что в библиотеку никто из братии не приходит, но не хотел, чтобы ноша бросилась в глаза, если вопреки обыкновению, кто-нибудь внезапно нагрянет.
— Достопочтенный Он-Рейм, сегодня я останусь в обители и попытаюсь добыть гримуар. Прошу, храните моё присутствие втайне… И ещё, не откажите в услуге…
— Да? — с горящими глазами воскликнул парень. — Что мне сделать? Как помочь?!
— Пожалуйста, раздобудьте чего-нибудь перекусить. А то в животе сосёт…
V
Жизнь в обители затихала с закатом. Дождавшись момента, когда погаснут огни и умолкнут звуки, Бел отправил Ланса на разведку.
— Почти все улеглись и спят, — доложил тот, вернувшись. — Несколько рыцарей играют в кости в трапезной. Ауксилар у себя. И вроде не один.
— Вот как? — рыцарь застыл, кусая ус. — Ну, да ладно.
Развязав мешки, он извлёк свой тёмный дорожный плащ и отрезанную конскую голову.
— Снимите накидку, — посоветовал Бел Лансу. — Я распорядился, чтобы живодёр спустил кровь, но что-то всё равно натечёт. Вы можете испачкать ваше белое одеяние.
— Зачем вам эта голова? — вытаращился парень. — И почему у лошади зашит рот? И отчего у неё такие жуткие сверкающие глаза?
— Прошу, тише, — призвал рыцарь. — В глазницах кусочки стекла. А пасть зашита, дабы челюсти не раскрывались то и дело… и чтобы не возникло вопросов, отчего рот не шевелится во время разговора.
Невольно подавшись назад, Ланс уставился на него, как на безумца. Не обращая внимания, Бел взгромоздил конскую голову на левое плечо и крепко обхватил рукой.
— Накиньте на меня плащ, — распорядился он. — Капюшон набросьте на конскую башку. Заколите плащ фибулой, чтоб не расходился… оставьте промежуток, дабы мог я видеть… Так, теперь отведите меня к ауксилару. Как дойдём — тут же возвращайтесь сюда. Вас никто не должен заметить. Ежели дело провалится — вся вина ляжет на меня.
— Но… — начал Ланс.
— Никаких но, — оборвал Им-Трайнис. — Ведите!
Минуя сумрачные переходы и коридоры, Бел задумался, найдёт ли дорогу назад. Оказавшись перед дверью в покои ауксилара, отбросил эти мысли.
— Ступайте, господин Он-Рейм, — шепнул он, и трижды впечатал кулак в деревянную поверхность, делая паузу перед каждым ударом.
Приглушённый голос по ту сторону двери стих. Рыцарь постучал снова.
— Подите прочь! — раздражение ауксилара чувствовалось даже через преграду.
Бел усмехнулся и вновь трижды стукнул по двери — на сей раз сильнее, чем раньше.
— Клянусь богами, ты пожалеешь! — судя по тому, как с каждым словом чётче становился голос ауксилара, тот буквально бежал.
Стукнул запор, откинутый нетерпеливой рукой, дверь резко начала распахиваться. Бел ускорил ее движение, рванув на себя ручку, выполненную в виде кольца. От неожиданности ауксилар провалился вперёд, не упав только потому, что рыцарь упёрся пятернёй ему в грудь. Не позволяя ауксилару прийти в себя, Бел втолкнул мужчину обратно в комнату. Задохнувшись, временный глава обители отлетел к середине помещения и плюхнулся на зад. Выпучив глаза и отвесив челюсть, он глядел, как из темноты коридора в его покои, пригнувшись, входит громадная фигура. Снизу ночной гость выглядел как человек, но сверху, из-под глубоко надвинутого капюшона торчала жуткая лошадиная морда. Охваченный ужасом ауксилар не обратил внимания на то, что плащ визитёра неестественно торчал слева, а конская голова располагалась не совсем по центру и кренилась набок. Он видел лишь зашитый суровой нитью рот, перемазанный запёкшейся кровью, да зловеще поблескивавшие отражённым светом глаза.
Дверь позади Бела тихо закрылась — об этом позаботился Ланс, проигнорировав распоряжение рыцаря уходить. Приникнув к предусмотрительно оставленной щели, он, затаив дыхание, наблюдал.
Им-Трайнис шагнул к ауксилару. Услышав справа от себя вскрик и металлический звон упавшего на каменный пол предмета, рыцарь всем телом повернулся.
В незамеченной ранее оконной нише располагался небольшой стол с парой свечей, тремя бутылками вина, разрезанным пирогом на деревянном блюде, маленькой серебряной тарелкой с засахаренными фруктами и серебряным же кубком. Второй кубок валялся на полу. Подле стола стояли два стула с высокими спинками. Один пустовал, а на втором восседала некрасивая женщина в розовом блио. Приглядевшись, Бел обратил внимание на широкие плечи, грубоватые черты лица с массивным подбородком и скачущий вверх-вниз кадык. Под взглядом конской головы, побледневшая «дама» начала громко икать.
Решив, что с той стороны ему ничего не угрожает, рыцарь вновь повернулся к ауксилару.
— Кольцо с сердоликом на твоей руке призвало меня, подлый смертный! — с лёгкими подвываниями пробасил Им-Трайнис. — Пришло время умирать!
Ауксилар затрясся. Он пытался отползти в сторону, но конечности не повиновались.
— Помилуйте, — его слова выходили с натужным хрипом. — Это не моё кольцо!
Дрожащей рукой ауксилар стянул украшение с пальца, подал на ладони Белу. От постоянных подёргиваний кольцо упало, откатилось в сторону.
— Было оно у тебя в сей час, стало быть, заберу твою жизнь, — тем же завывающим голосом заявил рыцарь. — Но можешь выкупить ты свою жалкую душонку!
— Что мне сделать, владыка?!
— Дай мне проклятый гримуар брата Ансельма!
— Я… владыка… сейчас… — Ауксилар со второй попытки ухитрился встать на четвереньки и пополз к кровати, похожей на большой короб с резными дверцами. Вытянув из-под неё сундучок, окованный железными полосами, снял болтавшийся на шейной цепочке ключ. Не сумев попасть в скважину с нескольких попыток, схватил правую руку левой. Двумя руками таки ухитрился отпереть замок. Вытащив небольшую растрёпанную книжицу в потёртом переплёте бурой кожи, также на четвереньках заторопился к Белу. Остановившись в нескольких шагах, кинул гримуар к ногам рыцаря.
— Вот он! Забирайте и пощадите меня, молю!
Присев, Им-Трайнис взял гримуар. Задумчиво глянул на ауксилара. Отметил, что стоило бы связать, но верёвки не было. Да и окажись она здесь, вряд ли бы рыцарь справился с задачей одной рукой — второй приходилось постоянно держать конскую голову.
— Станьте оба на колени и молите богов о прощении за то, что забыли о долге братства Испепеляющего пламени! — сурово приказал Бел.
Сбоку с грохотом рухнул стул — «дама» поспешила
