Про брата. Если мать его обязана Совету сдать… Хотя тогда с таким же успехом его сдаст и одноглазый… — и Сёма расстроившись замолчал.
— Скорее он, чем мама…
— По-моему, ты забыл, что я тоже целитель…
— Не забыл я. Просто подумал что раз ты собираешься советоваться, то может именно подобного раньше не касалась…
— Тут не в этом дело. Просто именно мама начале этим и занималась, а не потому что она что-то лучше знает…
— Ну и опыта у неё в несколько твоих жизней больше… Честно, мне всё равно кто, как и почему будет делать. Просто я за него боюсь. Сам не знаю почему…
— Но он как всегда скажет, что в порядке… а за попытку влезть в его жизнь ещё и наорёт… знаешь, я попробую помочь так, чтобы он не узнал. есть один способ… Не знаю сработает ли, но должен.
— Хорошо. Если я смогу хоть чем помочь…
— Тогда я попробую решить проблему, если не выйдет… будем уже решать вместе.
— Я тебе верю… — он разделся и забрался на кровать словно нахохлившись. Она его поцеловала в висок и пошла кормить Лари.
Сёма — 022. Родная таверна
Колокольчик звякнул родным и приятным голосом, пропуская пару драконидов в таверну. Ничего не изменилось с последнего раза, что он здесь был. Боуг всё также натирал кружки и стойку, всё также традиционно ненавязчиво поприветствовал путников, вернувшись к предыдущему занятию. Единственное, что изменилось — на стенах появились картины. Красивые. Здесь были пейзажи и из лабиринтов, и просто какие-то из других миров. В одной из которых он узнал Сайр, а в другой — дома на скалах Хортона. Эрик, не скидывая капюшона, присел за столик.
Сёма тоже не спешил поднимать капюшона, но в отличии от спутника направился к стойке.
— Привет, Боуг, есть что выпить?
Тот нахмурился, понимая, что голос знакомый. Но по инерции начал перечислять то, что есть в продаже… Потом до мозга дошло кому принадлежит голос и бармен с ошалелым взглядом и довольнейшей лыбой прорычал.
— Тебе лично — звездюлин!
— Рогами меряться в таверне дурной тон… — ехидно заметил крылатый, — Да и мать потом выпорет обоих. Я зайду на кухонку или мою конуру уже завалило?
— Под склад использовали, — ехидно заметил Боуг, продолжая для вида натирать кружки. — За ненадобностью.
— Стоит застрять в Дороге и уже не нужен… — чуть ехидно ответил он, направившись в сторону кухни.
— Нууу… Тут объявился мужичок один… И комнатку в чистоте содержит, и за постой платит…
— Не занудствуй… — он толкнул дверь на кухонку и с улыбкой шагнул под низкую притолку.
— О… Явился-таки. Не прошло и года… — Риги привычно кашеварила среди трав, кореньев и кухонной утвари.
— Вообще-то прошло… — он, виновато улыбаясь, снял капюшон и подошёл ближе, — Столько всего было… Жизни пересказать не хватит.
— Да уж наслышана, — Риги отставила чан, в котором варила похлёбку и упёрла руки в боки. — Только почему Я должна узнавать всё от третьих лиц? Почему не от тебя лично? Женился и даже не пригласил… Хотя… — она отвернулась. — Кто я такая, чтобы от тебя что-то требовать…
— Ну вот я пришёл сказать. Прости что немного поздновато. И никого я не приглашал. Вообще. Война была, дороги перекрыты… — он замер в шаге от неё, — Ну прости…
Она лишь покачала головой, поворачиваясь и делая разделяющий их шаг, но через мгновение он был в крепких объятьях нависающей над ним погонщицы.
— Как был шалопаем, так и остался.
Он привычно ткнулся мордой и улыбнулся.
— А я тебе гостинцев принёс… Раньше ты часто их искала и я подумал, что так ты хотя бы не убьешь меня за отсутствие.
— Дурак ты, Сём…
— Учителя говорят мне это часто, когда я сдаю любую письменную работу…
— Странно, писать ты же вроде нормально умел… Есть будешь?
— Надо перед дорожкой… — он постарался улыбнуться, обнимая свою приёмную мать.
— И куда ты снова собрался? Хотя… — она отстранилась. — Понятно… По делу… — она положила ему в миску похлёбки.
— За слёзами, как всегда… Потом могу засесть подольше. Даже остаться с ночёвкой. Правда не надолго. Кстати, Эр спрашивал про расчёты…
— А что без жены? Стыдишься нас или боишься, что испугается?
— Нет, что ты! Она же была тут! Просто родила недавно, и я побоялся дочь таскать по переходам. Немного подрастёт и обязательно приведу. Ну или если хочешь, приходи в гости! Уж кому-кому, а тебе я всегда рад, — покраснев, он скинул рюкзак и начал развязывать тесёмки, доставая несколько объемных свёртков, — Вот, ты всегда просила их найти хоть сколько… Я нашёл. Могу и больше, если нужно…
Риги для вида фыркнула и демонстративно отвернулась, но он заметил огонёк в глазах.
— Дорого ж…
— Для своих не жалко, а тебе они точно хотя бы для дела, а не баловства ради — он пожал плечами, — Надо будет и ещё принесу. Я ж непутёвый… Вот терпи.
Она взяла пакеты.
— Мог и раньше зайти… Мы переживали.
Он тяжело выдохнул и сел есть.
— Не мог… Сначала с раной провалялся, потом война и лазарет. Я ж как только врачи отпустили и прибежал.
— А мне казалось, что после войны ты не в лазарете был… — заметила Риги, отходя к хранилищу, где держала всегда самое вкусное… На праздники.
— Ну как не в лазарете… Мне только пару дней как шкурку перестали колоть. А из палаты меня быстро выгнали. Ты же знаешь, я в застенках долго не могу. Ну и ещё пару раз вытащили словно куст ряженый на мероприятия постоять… — быстро доев, он отставил тарелку и подойдя к целительнице крепко её обнял, — Ну не ругайся, Риги, пожалуйста… Я же не просто так фигнёй маялся. И всегда помнил о вас…
— Память у тебя до или после переезда на Хортон отшибло? — ехидство тона никак не совмещалось с потянувшимся по кухне запахом чая.
— Ничего не отшибло… А жаль. — он как-то сжался и немного отступил — Я бы предпочёл уйму всего забыть…
— Выпороть бы тебя! Да больно уже большая детина. Расстояние между мозгом и задницей слишком большое. Не дойдёт!
— Какой уж есть… — ему стало обидно, что она словно не желала его слышать и не понимала как он рвался домой — Ну раз не нравлюсь, то извини… Если что-то нужно будет, найдёшь.
— Куда собрался? — она поставила перед ним чай и самодельные конфеты. — Ох ты ж горе моё. — она подошла, обнимая его. — Я же переживала, как ты сбежал… А потом Боуг сказал, что тебя через месяц на тракте нашли…
