вызывают у меня ухмылку. Уже успела меня изучить.
— Госпоже нравится видеть своего раба связанным?
Насмешливые слова вгоняют ее в краску, а меня самого — в дрожь. Во мне борются противоречивые чувства: затаенный страх остаться беспомощным во власти женщины и распалившееся любопытство от того, как далеко она зайдет…
Но Вель всего лишь улыбается, целомудренно обнимает за шею, наклоняя к себе мою голову, и целует чуть откровенней, чем мгновение назад. Жар желания захлестывает меня с головой, несмотря на боль после драки.
— Нет, — наконец выдыхает она и прижимается прохладным лбом к моей шее. Легкое дыхание приятно щекочет ключицу. — Мне нравится, когда ты не злой и не дичишься меня.
Порываюсь ее обнять и непроизвольно дергаю руками. Цепь звякает, Вель отстраняется, опускает ресницы и неловкими пальцами поправляет прическу.
— Прости, я не должна была… сейчас разыщу Лей и попрошу принести ключ.
Я все еще охвачен лихорадочной дрожью, но понимаю, что странный, возбуждающий момент безвозвратно ушел. Сам не знаю, рад я этому или нет.
— Эй! — окликаю ее, прежде чем она берется за дверную ручку. — Ты вошла не в ту дверь.
— Ох, — она отдергивает ладонь, будто обжегшись, и бросает на меня виноватый взгляд. — В самом деле. Мне следует быть внимательней.
Долго искать рабынь не пришлось: Сай поджидала меня в коридоре.
— Госпожа, — она присела в коротком книксене. — Простите, я должна была встретить вас у входа.
Я слегка нахмурилась. И в самом деле — мне следовало обратить внимание на то, что ни Сай, ни Лей не было на веранде, когда я вернулась из поездки.
— Где же ты была? И куда запропастилась Лей, скажи на милость?
Можно было отправить к Хорхе за ключом и Сай, но мне ужасно не хотелось, чтобы моя юная служанка лишний раз попадалась на глаза своему бывшему насильнику.
— Я… она… — Сай испуганно посмотрела на меня и сглотнула. — Простите, госпожа…
— За что? Где Лей? Отвечай без уверток.
— Она здесь, — поспешно пискнула Сай. — Нас переселили в комнату напротив ваших покоев.
Едва дослушав, я в несколько шагов преодолела расстояние до нужной двери и толкнула ее. Лей сидела на кровати, держась за левый локоть. При виде меня она вскочила, отдернула руку и отвела глаза. Мне показалось, что веки ее припухли и покраснели, будто она недавно плакала.
— Что случилось? — предчувствуя неладное, мрачно спросила я.
— Ничего, госпожа. Все хорошо. Простите, что пропустила ваш приезд…
Охваченная раздражением, я подошла к ней, взяла за подбородок и заставила посмотреть на себя.
— Говори. Ты обещала ничего не утаивать от меня.
— Меня заклеймили, — всхлипнула Лей, и рука ее вновь потянулась к левому локтю.
На спине выступил холодный пот. Я молча приподняла рукав простого платья и увидела, что смуглое плечо перехвачено чистой повязкой. Женщин в поместье принято было клеймить не таким огромным тавром, как мужчин, и ожог Лей наверняка значительно меньше, чем у Джая, но от самой мысли об очередной уродливой отметине на нежной бронзовой коже мне стало плохо.
— Хорхе?
Лей всхлипнула и кивнула.
— Но зачем? И почему ты позволила?
— Мы с Сай готовили новые комнаты по приказу донны Изабель. А когда закончили, ушли к баракам — помыться и переодеться. Когда я мылась… пришел дон Хорхе.
Лей осеклась и вновь отвела взгляд. Что было дальше, я могла себе представить. Обнаженная девушка и этот похотливый мучитель…
— Он взял тебя силой? — выдохнула я.
— Пытался, но не посмел. Я сказала, что выцарапаю ему глаза. В отместку он потащил меня в подземелье, глумился надо мной и выжег клеймо.
До каких пор это жестокое чудовище будет отыгрываться на моих людях?!
Вне себя от ярости, я выбежала из комнаты девушек и помчалась через весь дом прямиком в подземелья. Схватив по пути первый попавшийся фонарь со стены, я шла по коридору, пока не услышала сдавленный стон.
— Нравится, тварь? — вслед за стоном раздался ехидный голос Хорхе. — Я научу тебя уважению!
Распахнув дверь, я остановилась на пороге темницы. Разожженная жаровня пылала у дальней стены, на пыточном столе лицом вниз был распластан несчастный боец, а Хорхе прижимал к его спине раскаленное тавро.
— Прекратите его мучить, — рявкнула я.
Хорхе отпрянул от неожиданности, взмахнув в воздухе штемпелем, и к затхлому смраду темницы добавился тошнотворный запах горелой плоти.
— Кто позволил вам трогать Лей?
Управляющий уже совладал с собой, его тонкие губы искривила гнусная ухмылка.
— Таковы правила. Она ведь ваша рабыня, не так ли?
Я подошла ближе и прошипела мерзавцу прямо в лицо:
— Еще раз прикоснетесь к моим рабам без моего позволения — и я добьюсь, чтобы вас выгнали из поместья.
На лице Хорхе отразилась широкая гамма чувств, и ни одно из них не относилось к дружеским. Черные насмешливые глаза превратились в узкие щелочки, однако он сдержался и вслух произнес:
— Как вам будет угодно, донна Адальяро. Но я всего лишь выполнял свои обязанности.
— Если вы закончили издеваться над этим человеком, прошу немедленно его освободить.
Хорхе молча повиновался, попеременно одаривая злобными взглядами то меня, то свою новую жертву. Когда освобожденный от пут Зверь медленно спустился со стола и поднялся во весь рост, я невольно отшатнулась — настолько огромным и свирепым он выглядел. Стараясь скрыть испуг, я смело протянула Хорхе раскрытую ладонь:
— Дайте мне ключ от оков Джая.
Перечить он не стал, и вскоре неприятно теплый кусочек металла лег в мою руку. Не желая оставаться в подземелье ни мгновением дольше, я холодно велела Зверю:
— Следуй за мной.
Он напуган. Изо всех сил старается не выдать страха, но взгляд затравленного зверя угадывается за вязью жутких татуировок.
Мне знаком его страх. Наша бывшая хозяйка умела вживлять его под кожу, в самое нутро.
Он стоит на коленях, руки заведены за спину, хотя оков на нем больше нет. Хорошо вышколен.
— Как зовут тебя, воин? — мягко спрашивает Вель, когда мы остаемся одни в маленькой конуре по соседству с моей.
— Зверь, госпожа.
— Назови свое настоящее имя. Ты ведь халиссиец?
Раб бросает на нее тревожный взгляд — опасается, что неправильно понял. Облизнув губы с запекшейся на них кровью, отвечает:
— Хаб-Ариф, госпожа.
— Можно просто Хаб?
— Как пожелает моя госпожа, — он покорно склоняет бритую голову, покрытую синевой татуировок.
— Можешь встать, Хаб-Ариф, — голос Вель умеет исцелять лучше всякого снадобья. — И не бойся: тебе не причинят зла. Ты здесь не для этого.
Он растерянно повинуется. Косится на меня и судорожно сглатывает. Не верит, как не верил и я.
— Я знаю, что тебе больно. Скоро тобой займется лекарь. А пока позволь
