здесь было спокойно — только здесь, только в этом помещении. Эмалированная поверхность ванны, местами сильно покоцанная старостью, напоминала ракушку, прочную, безопасную, которая бы смогла защитить её от всего на свете. Ынбёль уже не питала таких иллюзий, но, сев на холодное дно, на секунду ощутила облегчение. Вздохнула глубоко, а затем достала тетрадь и карандаш.
— Ты молчишь двадцать минут, — тихо сказал Эллиот. Ынбёль и не заметила, как пролетело время — записать нужно было многое. — Мне точно нельзя остаться?
— Я считала тебя умным, — фыркнула Ынбёль. — Кто вообще так привязывается к тому, кто тебя убил?
— Это не привязанность.
— А что?
— Не скажу, пока не вернёшь мне прежнюю Ынбёль.
Неизменно упрямый и взрослый, но предельно понимающий, что от него совсем ничего не зависело. Ни спасение, ни решительность, ни собственное убийство.
— А что не так с этой?
— Ей я не доверяю.
— Очень жаль, — пожала затёкшими плечами Ынбёль. — Моё желание спасти тебя искреннее.
— Но ты ведь меня не любишь?
— С чего ты это взял? — удивилась Ынбёль. — Я тебя воскресила и разрушила шесть жизней ради тебя.
Семь, вообще-то, но мама учила не жаловаться.
— Это была не ты.
— Ох… — Ынбёль вздохнула. — Хотела бы я, чтобы был способ донести правду до твоего человеческого сознания. Но у меня самой ушло несколько месяцев, чтобы понять… А приняла только сегодня.
— То есть ты меня любишь?
— Опять эта двумерность, — Ынбёль закатила глаза и, кряхтя, вылезла из ванны. Взяла полотенце, завернула в него тетрадь и спрятала под ванну. — Заболтал ты меня. На что надеешься — непонятно.
Ынбёль вышла из ванной, но уйти далеко не успела. Эллиот дёрнул её за запястье, останавливая, и обнял со спины. Так крепко, что внутри что-то треснуло. Ему понадобилось несколько дней, чтобы на такое пойти. Чтобы не побояться остановить и прикоснуться. Эллиот уткнулся в шею — в самую гущу чар, которые прятали сожжённую кожу. Он наверняка учуял огонь, но не отстранился. Лишь обнял сильнее.
— То, что ты делаешь — опасно?
— Разумеется, — улыбнулась Ынбёль, накрыв ладонью ладонь, что сейчас стискивала её толстовку. — Иначе бы это не сработало.
— Прошлая Ынбёль не призналась бы. Спасибо, — Эллиот тепло выдохнул в шею. По коже пошли мурашки. — Кто-то умрёт?
— Нет, — сказала Ынбёль. — Я этого не хочу.
Эш видел в её будущем ложь и величие, но как-то так получилось, что теперь всё её настоящее состояло из сплошной лжи, а вот величие было под вопросом. Пойди разбери, так ли Эш хорош или же совсем ничего в предсказаниях не смыслит.
Они стояли молча ещё какое-то время. Эллиот отпускать не собирался, а Ынбёль не могла найти в себе сил об этом попросить. Она столько сделала уже ради этих объятий и столько была готова ещё сотворить. Она хотела положить к ногам Эллиота весь мир, и сейчас привыкала к этому чувству. Прошлая Ынбёль хотела просто быть счастливой, новая… Новая хотела всего. Новая была готова идти по головам, чтобы добиться своих целей.
Как жаль, что эти метаморфозы не случились раньше.
— Я сейчас уйду, — сказал Эллиот. — Через минутку.
— Поздно, — вздохнула Ынбёль. — Они уже здесь.
Чёрное небо. Ведьмино небо — как сгоревший пирог без масла и волшебства. И как дом. Когда же оно по-настоящему пустит на порог?
Ковен пришёл вместе с чернотой.
— Эллиот внутри? — спросил Крис.
— И тебе доброе утро. Как вам этот огненный рассвет? — улыбнулась Ынбёль.
— Вау, уровень сучности вырос, — заметил Эш, придерживающий обгоревшего Джебедайя. — Кто-то принял духа?
— Брось, — отмахнулась Ынбёль. — Я приняла его в тот момент, когда вы решили убить моего парня.
— Мне кажется, она колдует, — тихо заметила Лекси. Обмануть ведьму иллюзий во всех поколениях было не так-то просто. — Она точно колдует против нас.
— Она не может, — ответил Крис. — А даже если и может — наколдует искорку. С нынешним дисбалансом никто не сотворит сильной магии.
— И тем не менее, — заметила Ынбёль, — у вас для меня подарок?
Все, как по команде, расступились. Крис свалил наземь свой большой мешок. Тот тут же порвался по центру, а из него высунулась тёмная как смоль рука. Следом показалась другая. Затем плечи и, наконец, голова.
— Идиоты, — холодно сказала Ынбёль, но голос её дрогнул. — Решили пойти против законов магии?
— И преуспели, — ответил Крис. — Мы его воскресили. Без тебя. Но в сознание вернуть не можем. Вылечи его разум, и мы подарим Эллиоту лёгкую смерть. А затем снова станем ковеном.
— Интересно, — Ынбёль склонила голову набок. — И как ты себе это представляешь?
— Нам необязательно быть вместе, если все семеро живы. Ты пойдёшь своей дорогой, а мы — своей.
— Херовенький ковен.
— А кто в этом виноват?
Мешок тем временем опустел. Эр-Джей сидел на корточках, ковыряя прожжёнными пальцами землю. Он издавал странные звуки, что-то среднее между криками боли и шипением. Связок не было, как и горла — так бы он наверняка кричал. Но, кажется, Ынбёль была единственной, кто слышал в этих звуках нестерпимые муки. Она была единственной, кому было страшно из-за того, что сотворил Верховный.
— Идиоты, — выдохнула Ынбёль. — Ладно он, ваш Верховный, но вы-то книжки читали? Был разве хоть один случай удачного воскрешения ведьмы? Ещё и впятером, без ведьмы воскрешения? Вы что, настолько боитесь его?
— Мы боимся тебя, — сказала Лекси. — Ты ненормальная. Ты всё разрушила. А мы просто пытаемся это починить.
— Это. Не. Эр-Джей, — отрезала Ынбёль. — Вы никак не могли его вернуть, как вы не понимаете? И забрали с той стороны того, кого нельзя было забирать. Где Вёльва? Разве она не была бы с вами, сделай вы всё верно?
— Ты нам врёшь, — сказал Эш.
— Вот как?! — воскликнула Ынбёль, усмехнувшись. — Чем докажешь? Ты видел эту мою ложь? Ты видел удачное воскрешение Эр-Джея? Твои слова ничего не стоят без твоего дара. Ты не можешь ни видеть, ни создавать будущее. Пустышка. Прямо как это, — она кивнула на обгоревшее существо. — Оно страдает, как вы не видите? Оно даже встать не может, ему больно. Убейте его.
— Вылечи его.
— Убейте его! — заорала Ынбёль. — Как вы можете так поступать?! Как можете совершать такие ужасные вещи, а потом винить меня в том, что сделала я? Я хотя бы своего, — она выделила это слово, — парня вернула. Того, которого вы знали, и я знала. А это? Это не Эр-Джей. Почему вы не видите? Лекси? Эш? Скажите ему! — она продолжала кричать, физически начиная ощущать страдания существа. — Перси, ты ведь много времени проводил с мелким. Ты знаешь, что это не он. Вы все кичитесь тем, что вы семья,
