почувствовала, как теплые пальцы провели по моим волосам. Наконец туман рассеялся. Я открыла глаза, и в них расцвели искры энергии. Я поняла, что бабушка ушла. Кэт и Рив спали. Коул лежал рядом со мной, его глаза были закрыты. Он рассеянно поглаживал меня по голове.
Я улыбнулась. Мне нужно было больше, больше его.
Я подумала о дневнике. Об ответах. Свет. Огонь. Очевидно, что он был для меня светом. Так же ясно, что я горела для него. Но было еще кое-что, чего мне не хватало.
Новая задача: выяснить это, и быстро. Время поджимало.
* * *
— …я всегда знал, — сказал Лед Кэт.
Мои веки дрогнули, и я поняла сразу две вещи. Я заснула, пока Коул гладил меня, и наступило утро.
Лед сидел рядом с кроватью Кэт, держа ее за руку. Из другой руки торчали трубки… трубки, подключенные к аппарату диализа.
Ее глаза расширились от шока.
— Знал?
— Ну, да. Кошечка Кэт, я, типа, мастер секретных операций, и не только когда речь идет о Call of Duty. Чтобы быть рядом с тобой и позволить тебе быть рядом с моими друзьями, я должен был знать о тебе все. Я никогда ничего не говорил о твоей болезни, потому что хотел, чтобы ты доверяла мне настолько, чтобы самой мне все рассказать.
О, ничего себе. Он всегда знал.
— Ну, это не помешало тебе задавать миллиард вопросов о том, что я делаю каждый день, — ворчала она.
— Я давал тебе возможность признаться, — сказал он, ухмыльнувшись.
— Это была ловушка, говнюк, просто и ясно. Я должна злиться на тебя.
Он выгнул бровь.
— Должна?
Она вздохнула.
— По какой-то причине я никогда не находила тебя сексуальнее. А ты знаешь, что мне трудно злиться на что-либо сексуальное.
Он рассмеялся, но через несколько секунд он стал серьезным. Его взгляд пронзил ее, напряженный и требовательный.
— Я хочу, чтобы ты выздоровела, Кэт. Хочу, чтобы ты была рядом и мучила меня вечно.
— Я тоже этого хочу, — прошептала она. — Больше всего на свете. И мне жаль, что я так часто расставалась с тобой. Просто не хотела, чтобы ты видел меня, пока я болею. Не хотела твоего сочувствия или жалости, или, что еще хуже, чтобы ты оставался со мной, потому что чувствовал себя обязанным.
— Тебе не о чем сожалеть. Ты заставляла меня бегать за тобой, и мне это нравилось. И я остался с тобой, потому что люблю тебя, а не по какой-то другой причине.
Мое сердце сжалось. Я не должна была слушать это. Это личное. Момент уязвимости и тоски, который я не должна разделись. Я перевернулась на другой бок, давая паре как можно больше личного пространства, и оказалась лицом к лицу с Коулом.
Он смотрел на меня.
— Выглядишь лучше, — сказал он.
— Ты здесь, — ответила я. Непонятно, почему я была удивлена.
— Конечно, здесь. Я не хотел быть в другом месте.
Мое сердце подпрыгнуло, угрожающе.
— Коул, — вздохнула я. — Спасибо, что приехал, чтобы спасти меня. Спасибо тебе за все.
Он кивнул, но в его глазах появился жесткий блеск.
— Я отвез твою бабушку, съездил к отцу и вернулся в домик. Тебя там не было, но твои следы были снаружи. Потом я получил твое сообщение. Думаю, я задержался на полтора часа, и к тому времени было уже слишком поздно. И я сожалею об этом. Нет, — добавил он, когда я открыла рот, чтобы ответить. — Ты не должна говорить мне, что у меня нет причин чувствовать себя виноватым. Я люблю тебя и буду чувствовать себя виноватым, если захочу.
Однажды он сказал мне, что будет добиваться меня всем, что у него есть. Вот. Это все, что мне было нужно.
Хоть я и пыталась, но не смогла найти в себе силы поднять руки и обнять его. Все, что я могла сделать, это наклониться вперед и прижаться лбом к его груди. Его сердце билось быстро, но ровно.
— Как ты нас нашел? — спросила я.
— Джастин знал несколько адресов учреждений «Анимы» в этом районе. Я чуть не разнес свой дом, пытаясь привлечь внимание твоей сестры. Она появилась, я дал ей адрес, и она была лучше, чем камера.
— Но она не могла попасть в здание, чтобы увидеть нас. Там был блок.
— Да, но она могла видеть и слышать всех, кто входил и выходил. О тебе говорили.
«О. Спасибо, милая сестра».
Он поцеловал меня в висок.
— Ты скажешь мне то, что я хочу услышать сейчас? Не засыпая на мне во время этого?
— Определенно. Но что ты хочешь услышать?
Два его пальца слегка сжали мой подбородок и подняли мою голову, пока наши взгляды не встретились. Коул долго смотрел на меня, молча, прежде чем криво усмехнуться.
— Не бери в голову. Я подожду.
— Чего?
— Тебя. — он прижал мою голову к своей груди… прислонив меня к последней букве «л» в моей фамилии… и прервал зрительный контакт. Поглаживая кончики моих волос, он сказал: — Знаю, что ты любишь задавать тысячи вопросов. Есть ли что-нибудь, что ты очень хочешь узнать?
Я была озадачена этим разговором… серьезно, что он хотел, чтобы я сказала? Все в нем успокаивало меня, заставляя расслабиться.
— Ты знаешь, где бабушка?
— Ранее она проходила мимо, услышала, как ты разговариваешь во сне и решила провести остаток ночи рядом с тобой, на случай, если она тебе понадобится. Я пришел несколько часов назад. Я сходил в душ и отправил ее в ее старую комнату отдохнуть. Она отказывалась уходить, пока я не пообещал позвать ее, когда ты проснешься.
Любимая бабушка. В последнее время она видела так много смертей.
— Я так хочу убить Зомби Али.
— Ты чувствуешь притяжение?
Я знала, о чем он спрашивал.
— Я чувствую их, желания атаковать и питаться, ждущие на границах моего сознания. Мне нужно больше света.
— Да. Так написано в дневнике.
Удивленная, я сказала:
— Ты смог прочитать его?
— Да. Я просидел с этой штукой несколько часов, ничего не добившись, думая о цифрах и символах, о том, что они могут означать, перебирая их в голове, и наконец, внезапно, слова начали проясняться. Я был так поражен, что оглянулся вокруг, чтобы убедиться, что не сплю, и увидел свое отражение. Мои глаза были серебряными.
— Серебряными?
— Да. Как у зеркала.
Зеркала. Интересно.
— Если глаза — это окна в душу, то, наверное, они могут быть и зеркалами. — я сделала паузу. — Как думаешь, что послужило катализатором?
— Может быть, моя полная поглощенность им. Мы
