Орки давно уже не терзали эти территории, и народ начинал постепенно расслабляться, забывал о том, сколько приходилось сражаться за собственную свободу и мир их предкам.
Я отодвинула тяжелую штору, что закрывала от меня просторы Земнолесья, и долго смотрела в окно. Несколько раз мы останавливались, но никто ни разу не покидал кареты. Немного тошнило, но я привыкла к долгим дорогам и не чувствовала себя слишком уставшей.
Ночь мы тоже провели в карете, хоть и останавливались на привал, чтобы поесть и привести себя в порядок. Я ехала с молчаливой, пугливой служанкой, которая, кажется, искренне считала, что на нашу с нею честь может претендовать каждый из здешних солдат, и она боялась даже нос показать из кареты, зато когда уснула, храпела так, что я не смогла сомкнуть глаз.
Но вот пока мы ехали, спать она не могла, да и не болтала, устав от дороги. Мне удалось даже вздремнуть, и когда я проснулась, солнце почти село. Последние закатные лучи алыми вспышками прорывались в карету, слепили глаза, но не настолько уж сильно. Я выглянула из окна и поняла, что мы уже давно углубились в степи и миновали даже королевские винодельни и длинные ряды виноградников.
До дома оставалось всего ничего. Я представляла себе, как наконец-то переночую в родной спальне, не буду видеть никого постороннего... Даже эту глупую служанку из дворца отошлю прочь, чтобы она не мешала мне своими навязанными правилами.
Мне вдруг дико захотелось увидеть папу. Показать ему Риана, убедить его в том, что наш король внезапно поумнел и стал хорошим человеком. А самое главное - понять, что с отцом все хорошо, он не болен и не ранен, не пострадал в какой-нибудь стычке с орками и с ним ничего не произошло. Папа для меня всегда был чудесным оплотом, мужчиной, к которому всегда можно прийти за советом, человеком, которому можно доверять даже в самых страшных ситуациях. Он существовал в моей жизни, как нечто незыблемое, то, что нельзя ни сломать, ни разрушить.
Идеальный человек!
И уверенность в отце, наверное, ничто не могло разрушить.
- Ах, леди Маргарет, я так устала, - заныла служанка, выдергивая меня из мечтаний. - Как вы думаете, нам еще долго?
- Нет, совсем немножко, - ответила я.
Другая барышня отозвалась бы такими же капризами - ведь это служанке положено терпеть лишения и невзгоды, а не госпоже! - но я не стала уподобляться ей, напротив, улыбнулась и расправила плечи. Дома мне всегда хотелось быть идеальной, и оттого, что никто от меня такого не требовал, желание только возрастало. Быть лучшей для своих родителей всегда -даже если они полюбили бы меня какой угодно, разве же это не прекрасно?
Карета остановилась. Я еще не вышла на улицу, но, казалось, уже слышала знакомый шум южного ветра и бьющееся где-то далеко-далеко отсюда о берег море. Я любила море -знала, как оно билось о камни, как пыталось отломить еще кусочек суши, завоевать ее, забраться дальше. Эта бесконечная война была гораздо милее моему сердцу, чем сражения между людьми и орками - по крайней мере, в ней не погибали целые народы...
Наверное, был уже поздний вечер. Мне очень хотелось толкнуть двери кареты и выскочить на улицу самой, но я помнила о правилах приличия. Все-таки, я приехала домой не в качестве гостьи или любимой дочери, а как королевская невеста. Кто-то должен сейчас подать мне руку.
Легкое чувство тревоги сменилось раздражением, когда дверца все оставалась и оставалась закрытой. И вот, когда я уже почти решила, что все-таки выйду сама, мне соизволили прийти на помощь.
Дверца кареты распахнулась, из темноты мне протягивали руку. Однако, даже не успев рассмотреть мужчину, я уже поняла, что это не Риан.
- Маркиза, - проворковал советник Ларсен, помогая мне выбраться. - К сожалению, Его Величество первым решил отправиться к леди Элизе. А пока что здесь в качестве представителя короля буду присутствовать я.
Тревожность сменилась горьким, безграничным разочарованием.
- Вы, кажется, не рады меня видеть, - проронил советник Ларсен, улыбаясь так, словно я была хорошенькой вещью, и он оценивал меня на предмет пригодности для короля. -Очень, очень жаль. Но Его Величество мне доверяет в полной мере. Даже больше, чем герцогу Франко. Потому и решил, что я могу быть единственным вашим сопроводителем.
И сладкий южный воздух, и приятное вечернее тепло, и даже мечты о доме вдруг потеряли для меня весь вкладываемый в них смысл. Я почувствовала острый укол разочарования - и как Риан мог таким образом со мной поступить?
Ведь мы говорили о том, что моему отцу может грозить опасность. Он сам соглашался с тем, что надо немедленно отправляться в наше родовое поместье и удостовериться в том, что герцог Алатэ жив и здоров. Ведь он может быть связан с Граалем!
Но я не могла ничего изменить. Передо мной находился именно советник Ларсен, а не король или хотя бы принц Арин.
И это решение ни понять, ни принять я не могла.
- Здесь очень красиво, - протянул он. - Надеюсь, народ на юге действительно столь щедр и гостеприимен, как рассказывают о нем! Мне не терпится попробовать какие-нибудь местные блюда!
- Я полагаю, в первые дни вас будут угощать тем, чем принято потчевать в столице. Мой отец тут служит, а не живет всю свою жизнь, потому на юге он всего лишь гость и предводитель, но не местный житель. Вам должно быть об этом хорошо известно.
- Да, да... - кивнул советник Ларсен. - Разумеется. Но я буду рад всему. Уверен, что ваша семья просто не может меня разочаровать.
Я с трудом выдавила из себя улыбку. Разочаровать! Советник Ларсен не был дворянином высокого ранга, о каком очаровании или разочаровании может идти речь, когда он прибыл в дом маршала всего Земнолесья?
Однако, мне следовало преодолеть гнев, клокотавший в моей душе, продемонстрировать все свое гостеприимство и принять Ларсена так, как подобает леди Маргарет Алатэ.
Моя мать всегда была гостеприимной хозяйкой. Она встретила нас с сопровождением слуг и нескольких стражников и, кажется, была очень рада видеть и меня, и советника Ларсена. По крайней мере, ей удалось настолько совладать со своими эмоциями, что о недовольстве не догадался не только советник, но и я сама, ее родная дочь.
Однако, отца не было. Я не сомневалась, что он не поставил бы какие-то дела выше родной дочери, если б они не были действительно такими значительными, но невольно ощутила некую тяжесть и недовольство - почему папа не вышел, особенно сейчас, когда он был так мне нужен? Все ли с ним в порядке?
Мама усадила нас за стол - не праздничный, обыкновенный, ведь ее не предупредили о нашем прибытии, - радостно расспрашивала меня о королевском отборе и, казалось, старательно избегала любых тем, что касались бы ее мужа. Герцогиня выглядела такой радушной хозяйкой, что мне даже стало не по себе от ее излишней приветливости.
- Удивительно, - не удержался Ларсен, - что в таком приветливом доме нас не вышел встречать сам хозяин. Герцог Алатэ не желает поприветствовать собственную дочь?
