С трудом обретя вновь способность говорить, она проскрежетала:
– Пожалуйста, давайте сейчас уберем оружие, и я сразу же прочту ваши заметки. Раз вы уж так этого хотите, я с удовольствием это сделаю. Только, пожалуйста, пожалуйста, опустите револьвер. Это ведь просто опасно, мистер Мундик.
Но он по-прежнему держал ее под прицелом. Потом несколько раз переступил с ноги на ногу, словно пытаясь обрести должное равновесие. Похоже, он тоже не знал, что может произойти в следующий момент. И, пожалуй, ждал, что следующий ход сделает именно она.
И тут в дверь влетело нечто розовое – это была Инид, державшая в руках сковороду так, словно собираясь подать на стол только что приготовленный завтрак. Но нет, эту сковороду она с размаху опустила Мундику на голову. Увы, этот удар его, похоже, даже не оглушил, зато вывел из себя. Впрочем, револьвер он все же выронил, и тот, крутясь по полу, отлетел в дальний угол.
– Ну ты! – прорычал Мундик и так ударил Инид кулаком в грудь, что она отлетела от него и чуть не упала. – Почему ты вечно торчишь у меня на пути?
– Глория? Где Глория? – в отчаянии озиралась Марджери.
– Она на кухне, там безопасней, – задыхаясь, прошептала Инид и вдруг стала, словно какой-то спятивший шеф-повар, извлекать невесть откуда всевозможные кухонные принадлежности и швыряться ими в Мундика. Палки, ложки, жестяная миска – все со свистом летело в него. Мундик приседал, отклонялся то влево, то вправо, и лишь некоторые из выпущенных Инид снарядов угодили в цель. Затем в ход пошли кокосы, жестянки со «Спамом», половинка ямса, приз Инид на конкурсе «Мисс Хорошенькие Ножки», градом посыпалась пригоршня заколок для волос. Сорвав со стены свою любимую картину с младенцем Иисусом, Инид треснула ею Мундика по башке и в дополнение ударила его коленом в причинное место. Мундик пронзительно вскрикнул.
– Беги, Мардж! Уходи из дома! – заорала Инид.
Однако Марджери и с места сойти не успела: Мундик резко повернулся к Инид, схватил ее за шею и с диким ревом оторвал от пола. Она брыкалась, извивалась в воздухе, но все было бесполезно. Страшно оскалившись, Мундик продолжал сжимать ее горло, и она лишь беспомощно дергала в воздухе слабеющими конечностями.
Марджери ринулась к нему – и бедро ее пронзила раскаленная добела стрела боли, отбросив ее куда-то вбок. Схватив еще одну банку «Спама», она запустила ею Мундику в голову, но промахнулась. И он, шатаясь, подтащил Инид к двери и вышвырнул ее, так что она, пролетев над перилами веранды, упала куда-то в сад.
Как он посмел вышвырнуть из дома ее лучшего друга?! Марджери пришла в ярость. Она никогда не была склонна к насилию, зато – и не без причин – была склонна к приступам гнева. И теперь ее охватил такой бешеный гнев, что все у нее перед глазами застлало красной пеленой. Бунгало, ее собственные руки, лицо Мундика – все было словно охвачено пламенем. Боль в бедре была невыносимой, но Марджери все же рванулась вперед – хотя из-за слабости в коленях она почти не чувствовала, куда ступает, – схватила Мундика за плечи и стала так его трясти, что у него даже лицо задрожало. Ослепленная яростью, она не заметила, как его кулак внезапно вылетел у него откуда-то из-за спины и с силой ударил ее прямо в рот, и ей показалось, что губы у нее расцвели, словно какой-то горячий, жгучий кровавый цветок. Пытаясь сохранить равновесие, Марджери обхватила Мундика обеими руками, и этого подобия неловкого объятия ей вполне хватило, чтобы вновь обрести точку опоры.
Пока он, смущенно моргая, старался дотянуться до ее губ, она сумела довольно сильно отклониться назад, а затем резко ударила его лбом прямо в нос. Раздался жуткий хруст, и в лицо ей брызнула горячая влага. Теперь все вокруг было забрызгано кровью.
Мундик взвыл. Марджери тоже. От боли он, спотыкаясь и пошатываясь, крутился на месте. И Марджери тоже крутилась, спотыкаясь и пошатываясь, но на ногах все же держалась вполне прочно, понимая, что «хорошенько дала Мундику по мозгам», как сказала бы Инид.
Он, казалось, был этим совершенно ошеломлен. Как, впрочем, и сама Марджери. Голова у нее раскалывалась от боли, перед глазами мелькали какие-то белые вспышки, похожие на вспышки молний и очень мешавшие видеть. Откуда ж ей было знать, что это так больно – причинить боль другому человеку? Она и не заметила, как чья-то рука схватила ее за плечо; она и понять ничего не успела, а Мундик уже вскочил ей на спину и стал погонять, как какого-то мула.
Марджери пришла в бешенство. Она оглушительно заорала и стала раскачиваться в разные стороны, пытаясь сбросить «ездока», но Мундик одной рукой вцепился ей в лицо, а второй душил ее. К счастью, ей удалось не попасть ногой на тот старый коврик, который прикрывал опасное место. Она изо всех сил ударила Мундика локтем в живот, сбросила его с себя, и он, охнув, рухнул на пол и тут же свернулся клубком, крепко обхватив руками колени.
Марджери отвернулась от него, намереваясь бежать на поиски Инид, но Мундик, проворно выбросив руку, успел схватить ее за лодыжку, с силой дернул и свалил ее на пол.
На этот раз уйти от его кулаков ей не удалось. Сперва он так ударил ее в живот, что у нее перехватило дыхание. Во рту у нее было полно крови, волосы тоже были перепачканы кровью. И невозможно было сказать, чья это кровь – окровавлены были оба. Марджери даже показалось, что вся их кровь теперь вытекла наружу и внутри ничего не осталось. И вокруг тоже царил запах крови, похожий на отвратительный запах сырого мяса.
Неужели она умирает? Неужели… У нее было такое ощущение, словно она погружается в некую мягкую субстанцию вроде болотной трясины, но потом она вспомнила, что ни в какое болото не попадала. И, с трудом открыв глаза, она словно в тумане увидела склонившееся над ней окровавленное лицо Мундика, который снова сжимал в руках револьвер.
Но в нее он больше не целился. Он открыл рот и, выпучив глаза, стал засовывать туда дуло револьвера.
Охвативший Марджери ужас вновь превратился в бешеный гнев. Она чувствовала себя каким-то жалким куском кровоточащей плоти, она была измотана, она задыхалась, она готова была вот-вот потерять сознание, однако ей все же удалось подползти к Мундику на том, что, скорее всего, было ее коленями, и она страшным голосом взревела:
– Нет! Этого ты не сделаешь! Я не позволю тебе так поступить со мной! Ни за что не позволю! – И она рванулась к нему, пытаясь остановить, и чудовищная боль, подобная мощному электрическому разряду, пронзила обе ее ноги, и она рухнула, задев ведро, которым Инид когда-то ловила в ручье угрей. Ведро опрокинулось. Вода растеклась по всему полу. А Мундик в ужасе завопил:
– Змеи! Ты же сказала, что здесь нет никаких змей!
Должно быть, во время ливня эти два маленьких угря вылезли из бурного ручья и забрались в ведро с водой. Оказавшись на полу, угри, извиваясь, поползли на свет лампы-«молнии», но Мундик ничего об угрях не знал. Не знал он и того, что маленькие угри вовсе не собираются ему вредить. Он отшвырнул револьвер, и лицо его исказила гримаса безмолвного вопля. Потом он метнулся назад, налетел на валявшуюся на полу лампу, потерял равновесие, пошатнулся, споткнулся о край коврика, прикрывавшего опасное место, и пол под ним провалился – словно разверзлось отверстие ловушки. И в этой разверзшейся черной дыре мгновенно исчезло все: лампа, ковер, банки со «Спамом» и сам Мундик.
