[21].
Орган умолкает, но я продолжаю петь. Из всего текста я помню только эти строки, так что я продолжаю петь про след на песке и темную гавань. Все уставились на меня — все лживые ученики, все высокомерные учителя, все продажные воспитатели и воспитательницы, нудный пастор и сволочь-директор. Я направляюсь к алтарному проходу, продолжая петь. Вереница колен отклоняется в сторону, как вода перед Иисусом.
Мое одиночество имеет два берега, которые я пытаюсь обнять.
57
По пути назад после встречи с Хенриком Шернбергом Чарли позвонила Андерсу.
Он сразу же спросил, как там Юхан.
— Без изменений, — ответила Чарли.
— Им удалось задержать того, кто это сделал?
— Вроде бы да.
Она рассказала про Ивана Хедлунда.
— Хорошо, — сказал Андерс. — Хорошо, что эта история закончилась.
— Она не закончилась, — ответила Чарли. — Можем увидеться?
— Сейчас?
— Да.
— Я освобожусь через полчаса. Где встретимся?
— Я иду от «Миллеса».
— «Миллес»? Что ты там делаешь? Я думал, ты стараешься держаться подальше от площади Стюреплан.
— Я ни от чего не держусь подальше, просто есть места, которые я предпочитаю. Кстати, как ты сам?
— Хреново, но и к этому можно привыкнуть.
— Каждому выпадает тот крест, который он в состоянии нести, — сказала Чарли.
Откуда она это взяла? Какой-то служитель церкви сказал это в связи со смертью Бетти. Как бы то ни было, это не утешило ее тогда и вряд ли утешит Андерса сейчас. Большинство людей, уже поживших на земле, знают, что это не так — тебе может выпасть ноша куда тяжелее.
— Кстати, ДНК на телах женщин совпали с ДНК бывшего бойфренда, — сказал Анедрс. — Мы его взяли.
— Отлично сработано, — сказала Чарли.
«Надо было мне остаться и довести до конца это дело, — подумала она. — Тогда Юхан не лежал бы сейчас без сознания в больнице, а я сама могла бы жить дальше, как прежде, но теперь… все изменилось».
— Где ты предлагаешь встретиться? — спросил Андерс.
Чарли прошла мимо гигантского Гриба и двинулась дальше по улице. Перед кафе «Севен-Элевен» сидел мужчина в спальном мешке с отчаянием во взгляде. Ему однозначно досталась ноша куда больше, чем он мог вынести.
— Чарли? — окликнул ее Андерс. — Где встретимся?
Чарли огляделась.
— «Бык и медведь»? — прочла она первую попавшуюся табличку.
— Что?
— Нашла паб, который так называется. Приезжай сюда.
Спустя три четверти часа Андерс вошел в шотландский паб на площади Стюреплан. Чарли отметила, как он с улыбкой во взгляде оглядел официантов в традиционной одежде — в килтах, высоких гольфах и черных блестящих ботинках.
Она помахала ему из-за своего столика.
— Я тебе заказала, — она кивнула на бокал с пивом. — Не знала, за рулем ты или нет, но…
— Я как раз переехал в папину запасную однушку в двух кварталах отсюда, — ответил Андерс. — Так что — нет, не за рулем.
— Все так серьезно?
— Не в состоянии сейчас это обсуждать. Какие у тебя успехи? Разыскала благородное семейство?
Чарли рассказала о содержании заметок, посещении Сесилии и встрече с Хенриком Шернбергом, однако не стала упоминать о своем родстве с семейством Мильд. Ей не хотелось, чтобы разговор вертелся вокруг этого.
— Так ты думаешь, что Хенрик убил их обоих? — спросил Андерс. — И Поля, и Франческу?
— Поля — однозначно, хотя он и уверяет, что это несчастный случай.
— А это был несчастный случай?
— Если считать, что утопить кого-то — это несчастный случай. Кроме того, он утверждает, что не встречался с Франческой в тот вечер, когда она пропала.
— Но ведь он с таким же успехом может и лгать!
— Тогда зачем он признался насчет Поля?
— Но разве ты не сказала ему, что так было записано в дневнике Франчески?
— Да, но до того момента ей никто не верил, так что… нет, не понимаю.
Чарли допила остатки пива из бокала.
— Мне нужно домой, — сказала она.
— Мне показалось, я только что пришел, — удивился Андерс.
— Прости, но у меня возникла одна мысль. Созвонимся.
Вернувшись к себе в квартиру, Чарли снова достала записки Франчески. Быстро пробежала глазами текст, пока не нашла то, что искала.
Абзац, в котором Франческа пишет по поводу копания — о том, как тяжелая физическая работа дает успокоительный эффект. «Она глубокая, как могила». Она перелистала тетрадку и открыла последние страницы, где Франческа удивляется нелепости того, что ее родители уезжают на званый ужин, оставив дома двух полуживых дочерей.
— А когда мы вернемся, яма должна быть закопана, — сказала мама.
