– Эрлан! – снова проорала я. Голос стал хриплым. – Эрлан, дурак ты эдакий! Ты… клятвопреступник!
– Это твой метод просить о помощи? – И вот он, собственной персоной, уставился сверху на меня. Дождь стекал с полей его бамбуковой шляпы потоком серебряных иголочек. – Что, во имя небес, ты творишь?
От радости мои коленки подогнулись. Я было подумала, уж не мираж ли он, соткавшийся из мерцавшей завесы дождя, но раздражение в его голосе звучало слишком убедительно. Я бессвязно залепетала объяснения своего положения, однако он покачал головой.
– Потом расскажешь.
К моему ужасу, он кинулся вниз, на дно колодца.
– Что ты наделал? – спросила я. – Почему ты не взял веревку? – Впав в неистовство, я чуть не разрыдалась. – Ты… ты безумное создание! Как же мы отсюда выберемся?
Эрлан обескураженно осмотрел свои туфли.
– Тебе следовало предупредить меня, что внизу грязно.
– И это все, что ты можешь сказать? – Но я настолько обрадовалась ему, что крепко обняла. Невзирая на сетования из-за обуви, он вроде бы не возражал против моего чумазого лица, прижатого к его плечу.
– В прошлый раз – кладбище, сейчас – дно колодца, – заметил он. – Так чем же ты занимаешься?
После моих разъяснений его тон стал ледяным.
– Таким образом, ты спасла убийцу и позволила себя бросить. Может, хочешь изложить какое-нибудь предсмертное желание?
– Почему ты злишься? – Стащив с него шляпу, я заглянула дракону в лицо. Это было ошибкой, поскольку его немыслимая красота вынудила меня опустить глаза.
– Ты могла свернуть шею. Отчего ты не оставила это дело уполномоченным властям?
– Я не умышленно так поступила. – Поразительно – мы снова спорили. – А где ты находился все это время? Мог бы прислать мне записку!
– И как же я должен был это сделать, если ты никогда не выходишь из дома в одиночку?
– Но ты мог явиться в любое время. Я ждала тебя!
Эрлан пришел в ярость.
– И это – твоя благодарность?
Подумай я хорошенько, никогда бы такого не сделала. Но я сгребла воротничок его рубашки и притянула его лицо к своему.
– Спасибо, – сказала я и поцеловала Эрлана.
Я хотела сразу же отпрянуть, но он поймал меня и притянул к себе, придерживая пальцами подбородок.
– И за это тоже будешь ругать? – уточнил он.
Я безмолвно покачала головой. Воспоминание о неловком замечании по поводу языков вызвало румянец. Видимо, он тоже об этом подумал, поскольку одарил меня загадочным взглядом.
– Что ж, открой рот.
– Зачем?
– Собираюсь сунуть туда свой язык.
Невероятно, в такую минуту Эрлан еще и шутил! Но, несмотря на свою злость, я упала в его объятия. Полусмеясь, полугневаясь, свирепо впилась своими губами в его. Он вжал меня в стенку колодца.
Камень холодил спину через влажную одежду, но там, где Эрлан держал мои запястья, кожа пылала. Ахнув, я ощутила жар его тела и то, как язык скользнул внутрь. Пульс участился, тело непроизвольно задрожало. Я чувствовала только уверенное прикосновение губ, мягкость языка. Хотелось заплакать, но слезы не шли. Во мне бурлила река, я плавилась в его руках, точно воск. В ушах звенело, я слышала только наши резкие выдохи, стук своего сердца. С губ сорвался подавленный стон. Он шумно вздохнул и оторвался от меня.
– Разве ты не выходишь замуж в следующем месяце?
Лицо опять покраснело, а руки тряслись.
– Прости. Я не должна была это делать.
– Ну, поздравляю. Ты, должно быть, очень счастлива.
Я не знала, куда деться в этом тесном пространстве. Но Эрлан все равно на меня не смотрел. Вместо этого он разглядывал узкую полоску неба наверху, затянутую тучами.
– Нужно выбираться отсюда. – Его тон был сдержанным. У меня слов не осталось.
Почти не напрягаясь, Эрлан перебросил меня за спину и начал взбираться по склону. Не знаю, как он умудрялся отыскивать опору для рук и ног на этой скользкой стене, но справился он играючи. Его тело было легким и мощным, гораздо сильнее, чем у любого мужчины, как я и подозревала. Голова кружилась, и я прильнула к нему, чувствуя себя мешком с рисом. Если бы я открыла глаза, то увидела внизу только тьму. Сердце так и норовило выпрыгнуть из груди.
При каждом движении я ощущала, как мускулы его спины сокращались и расслаблялись под моими пальцами. Когда мы добрались до вершины, дракон опустил меня наземь. Я в полном изнеможении баюкала ободранные в кровь руки. И боялась, что он снова меня бросит.
– Что случилось с Лим Тиан Чином и господином Оуяном? – спросила я после натянутого молчания.
– Хм, – начал Эрлан, – не в последнюю очередь благодаря твоим уликам было произведено много арестов, включая и твоего воздыхателя. Их отправили на Адские судилища.
– А что с Фэн? Демон сказал, что забирает ее в особняк Лим.
– Она так и не появилась. Боюсь, никаких следов.
Я молча переваривала новость. Страшный конец для предательницы. Эрлан не комментировал информацию, но напряженно меня рассматривал.
– Дурную услугу я тебе оказал, – наконец сообщил он. – Будет справедливо предупредить: продолжительность твоей жизни изменится.
Я прикусила губу.
– Значит, ты явился по мою душу?
– Говорил же, не моя юрисдикция. Нет, ты умрешь не скоро. На самом деле, боюсь, ты проживешь долго, куда дольше, чем я считал первоначально. И стареть, как все, ты тоже не будешь.
– Из-за твоей «ци»?
Он склонил голову.
– Надо было остановить тебя раньше.
Я подумала о безрадостных годах, простирающихся впереди, о годах одиночества после того, как все близкие умрут. Хотя… у меня могут быть дети или внуки.
Но они ведь могут заметить мою странную молодость и заклеймить меня колдуньей, как тех японских женщин, которые втыкали в лица золотые иголки и пожирали детей. В китайской традиции не было ничего прекраснее смерти в старости, в назначенный срок – вот каково сокровище для любой семьи.
Пережить потомков и вынести долгое вдовство – это не удача. На глаза набежали слезы, и по какой-то причине это обеспокоило Эрлана, так как он отвернулся. В профиль он был еще прекраснее, если это возможно, хотя я была уверена, что он об этом знает.
– Это не обязательно хорошая новость, но ты увидишь весь грядущий век, а я думаю, он будет любопытным.
– Так и Тиан Бай говорит, – горько проронила я. – На сколько лет я его переживу?
– Достаточно, – ответил дракон. Потом добавил более ласково: – Все-таки у тебя может сложиться счастливый брак.
– Я думала не о нем, – вздохнула я. – О маме. К моменту моей смерти она уже давно уйдет в судилища ради реинкарнации. Я ее больше не увижу. – Рыдания прорвались наружу. Да, я сильно цеплялась за эту надежду, вопреки тому факту, что маме было бы лучше покинуть Равнины мертвых. Но тогда мы не встретимся в этой реальности. Ее воспоминания сотрутся, а нынешний дух будет потерян для меня.
