Шейн * * *
Каким-то образом уже наступил март. Я на кухне с Аттикусом и Бейб. Они смотрят «Хор», а я сижу рядом с ними, слепо уставившись на стену и сжимая кожаные подлокотники кресла.
Когда приходит время, я спокойно вскакиваю на ноги.
– Это твои родители? – улыбается Аттикус.
– Ага, они приехали навестить меня на этих выходных, – говорю я им. А потом делаю глубокий вдох, прежде чем выйти из кухни и закрыть за собой дверь.
– Привет, милая! – папа заключает меня в объятия.
Когда он отпускает меня, прибегает мама.
– Сюрприз, Шейн!
– Отведи нас на кухню. Я хочу встретиться с твоими друзьями! – восклицает он.
– Мы можем сегодня вечером потусить втроем? – сразу же спрашиваю я.
– Мы хотим встретиться с твоими друзьями и сводить их на ужин! А у нас троих будут целые выходные, – говорит он.
– Милая, мы так рады взглянуть на мир, в котором ты тут живешь! – восторженно говорит мама.
– Ладно, – соглашаюсь я. – Я их вам представлю и тогда мы втроем пойдем на ужин, ладно?
* * *
– Так вы все путешествовали каждые выходные, а? – спрашивает отец, ставя стакан на стол.
Мы сидим за маленьким круглым столом в «У Делии». Мои ступни дрожат на полу. Вот так бысто они двигаются.
– О боже мой, да, Шейн, почему ты ничего не постила на Facebook? – спрашивает мама.
– Я постила в своем блоге, – замечаю я. Мои подмышки потеют.
– Не знаю, как попасть в твой блог. Сможешь отправить его мне в письме? – предлагает папа.
Я тереблю салфетку.
– Я оставляла ссылки под некоторыми постами в Facebook.
– Да, я следила за твоими постами, милая, но родственники хотят видеть фотографии! Ты же делаешь фотографии? Ведь это просто исполнившаяся мечта – справляться с учебой и одновременно путешествовать по миру, – ее голос наполняется эмоциями. Губы дрожат от переполняющей ее гордости.
– Ну, я выставляла несколько фотографий в блог.
– Ага, но это не то же самое, что на Facebook! – смеется мама.
– Так где ты побывала? Расскажи нам вкратце, – радостно говорит отец.
Я вкратце обо всем им рассказываю.
– Кажется, ты наслаждаешься жизнью. Можно мы с тобой останемся здесь до конца поездки? – шутливо предлагает папа.
Я неуверенно смеюсь.
– Расскажи нам о работе, – предлагает мама. – Мне хочется услышать все кровавые детали!
– Нам не нужны кровавые детали, – успокаивает папа. – Просто расскажи нам о ней. Ты многому учишься?
Вздыхаю. Выдыхаю. Тереблю салфетку.
– Э… да… – я дышу порывисто и тяжело. Ты сможешь это сделать.
Мама кладет руку мне на плечо.
– Ты в порядке, милая?
Дыши.
– Ага. Я в порядке. Я. Нормально.
– Нормально? – повторяет мама.
– Выпей воды или чего-нибудь! – советует папа. Я делаю большой глоток воды. Они смотрят на меня долгое мгновение.
– Ты в порядке? – спрашивает папа.
– Ага, я в порядке. Всё нормально.
– Хорошо, – улыбается мама.
– Ладно, но как дела в клинике? – повторяет он.
– Мне нужно вам кое-что рассказать.
– У тебя появился парень? – улыбается мама. – Главное не забеременеть…
Я прерываю её.
– Нет.
– Ладно, не нужно огрызаться. Что такое? – смеется она.
Ее выражение лица быстро меняется, когда она видит, что мое – нет.
– Шейн, что такое?
Я делаю еще один последний вздох и выдыхаю:
– Я солгала по поводу медицинской программы.
Отец наклоняется вперед.
– Что?
– Что значит ты «солгала»? – озадаченно произносит мама.
– То есть здесь нет такой программы.
Оба начинают говорить одновременно.
– Как это? Ты ж на нее записалась! Я прочитал чертову брошюру! – настаивает папа.
– Как здесь может не быть программы подготовки медиков? Ты же учишься…да, брошюра! – мама кажется сбитой с толку.
Я смотрю на отца.
– Я сделала брошюру сама. – Я сглатываю. – Здесь нет программы обучения медиков.
Следует мгновение тишины, пока лицо моего отца вспыхивает неоновым цветом, а потом он взрывается.
– Ты нас обманула? Маленькая дрянь! – рычит он.
Я отодвигаю стул от стола, прямая спина касается спинки стула.
– Сэл! – ругает его мама.
– Простите, это было неправильно! Я хочу быть писателем, увидела возможность и поступила глупо, – объясняю я.
– Писателем? Откуда, черт возьми, это взялось?
– Я же говорила вам, что хочу писать, когда подавала заявления в колледжи! – кричу я. – Вы сказали, что мне нельзя пробоваться на творческие курсы!
Папа продолжает рычать, словно я ничего и не говорила.
– Хочешь сказать, что потеряла целый семестр необходимых курсов? Тебе же предстоит сдавать медицинский тест, когда ты вернешься!
– Ты не будешь готова к вступительному тесту, – тихо повторяет мама, словно уносится далеко.
– Я не хочу сдавать этот тест, – выдыхаю я. Я чувствую себя на двадцать фунтов легче, когда эти слова срываются с губ. Очень-очень не хочу. Зачем я заставляла себя через это проходить?
– Шейн! – ахает моя мама. Ради мамы. Вот почему. Но она поймет. Должна понять.
– Не могу поверить, что слышу это! – гремит отец. – Я тут трачу тысячи долларов на твое образование, а ты вообще не уважаешь меня? Врешь мне!
– Простите! Просто меня это не интересует! Я хочу…
– Хватит. Ты возвращаешься в Нью-Йорк следующим же рейсом!
– Я пока не возвращаюсь. Я закончу обучение… У меня отличная стажировка, – я пытаюсь говорить внятно. – И у меня все хорошо получается.
Папа вскакивает из-за стола.
– Что ты только что мне сказала?
– Я сказала, – отрывисто вздыхаю. – Я пока не готова вернуться.
– Дай мне свой телефон, – требует он.
