К 1991 году, по данным КГБ, Горбачев пользовался поддержкой всего 4—10 процентов населения в разных регионах. На фоне общего недовольства Горбачевым и проводимой им политикой активизировалась оппозиция. В Москве под лозунгом «Горбачева — в отставку» уже устраивались многотысячные демонстрации. Горбачев все больше боялся утратить власть и искал в этой ситуации дружбы с оппозицией. Главным его советником стал его «злой гений» Александр Яковлев, открыто перешедший в стан так называемых «демократов». А главную опасность для себя Горбачев видел в своем противнике — Борисе Ельцине.
Ни Горбачев, ни Ельцин не думали о будущем великой страны и о самом ее существовании, о ее народе. Их волновал один вопрос: кто из них станет ее могильщиком? Каждый из них претендовал на этот пост.
В этих условиях глава государства и партии (пока еще) должен был искать поддержки у своей службы безопасности — разведки и контрразведки, пользоваться ее информацией. А информационная служба разведки была традиционно сильна, и в КГБ было дополнительно создано мощное аналитическое управление, укомплектованное специалистами высшей квалификации.
На первых порах Горбачев проявлял явную симпатию к разведке. Это выразилось, в том числе, в ответных действиях советскою правительства на высылки советских разведчиков и дипломатов из стран пребывания в случаях провала или измены кого-либо из сотрудников разведки. Раньше было как: к примеру, в 1977 году после провала Хаавик норвежцы выслали шестерых, а мы только троих. А в 1985–1986 годах Горбачев стал придерживаться принципа 1:1. В сентябре 1985 года англичане выслали 31 человека, тотчас же из Москвы выдворили столько же. В сентябре-октябре из Вашингтона, Нью-Йорка, Сан-Франциско выдворили около 80 человек (включая сотрудников ООН и представительства при ООН). К сожалению, такого количества американцев, занимающих аналогичные посты, в Москве отыскать было нельзя. Тогда по указанию Горбачева в американском посольстве в Москве запретили работать советским гражданам, и какое-то время сотрудники посольства сами вынуждены были пылесосить полы и мыть окна.
Интересовался ли Горбачев сведениями, поступающими от разведки и контрразведки? Бывший заместитель Председателя КГБ Крючкова Грушко свидетельствует: «Горбачев проявлял большой интерес к информации Комитета госбезопасности, запрашивая все новые и новые данные. Информированность ведомства, лично Владимира Александровича Крючкова и его мнение, он очень ценил. Находясь у председателя на докладах и совещаниях, я был свидетелем того, что Горбачев звонил ему по спецсвязи чуть ли не ежечасно. Но на деле он мало прислушивался к информации и не делал из нее должных выводов. Сотрудники госбезопасности вынуждены были даже пойти на необычайный шаг, настояв на отправлении ему принятого на офицерском собрании открытого письма с требованием более адекватно реагировать на крайне тревожные сигналы.
Убежден в том, что если архивы КГБ когда-нибудь будут полностью открыты и вся направлявшаяся Горбачеву информация (а не только та, которую выгодно показывать нынешним властям [книга Грушко написана в 1997 г. — ИД.]) будет предана гласности, то станет ясно, что она была объективной и неприукрашенной. Целый ряд материалов основывался на секретных документах Запада и должен был служить серьезным предупреждением.
Однажды в отсутствие Крючкова мне довелось лично информировать Горбачева. Горбачев показался мне встревоженным и заявил, что «нужно что-то предпринимать». Но что последовало за этим? От принятия каких-либо решений он, по сути дела, устранялся, попытавшись целиком переложить урегулирование вопросов общегосударственной важности на плечи КГБ, что выходило за рамки наших полномочий и возможностей. Комитет был готов выполнить свою часть задач, однако в рамках действий всего государственного и общественного механизма.
Горбачев отказывался от любых выступлений по вопросам государственной безопасности, игнорировал приглашения на встречи с чекистским коллективом. Для сравнения: американский президент встречается с руководством своих специальных служб (точнее, с руководящим составом, ибо с руководством спецслужб главы государство встречаются, наверное, еженедельно, если не ежедневно. — И.Д.), заботится о повышении их престижа и эффективности работы, поддерживает обоснованные материальные запросы. С Горбачевым же дело доходило до трагикомических ситуаций».
Грушко вспоминает далее: «Перед крупными международными мероприятиями в любой стране обращаются за сведениями и советом к разведке… В июле 1991 года Горбачев должен был встретиться с руководителями «большой семерки» в Лондоне. В сообщениях СМИ витали спекуляции о возможном выделении Советскому Союзу займа в 24 миллиарда долларов. У нас были точные сведения, что это блеф и сознательная дезинформация.
Много раз я задавал Крючкову вопрос о том, с чем же едет наш президент в Лондон. Председатель с горечью отвечал мне, что ему это неизвестно! Вопрос даже не рассматривался на Совете безопасности. Мы поинтересовались в Министерстве обороны. Министр Язов (под чьим управлением находится ГРУ) также не был осведомлен ни о чем, за исключением сведений разведки о подготовке к встрече и ожиданиях на Западе. Такими сведениями из-за рубежа располагал и КГБ. А вот о том, что происходит в «собственном доме», нас всех держали в неведении. О содержании своих международных переговоров в отличие от других руководителей КПСС Горбачев, Яковлев и Шеварднадзе перестали информировать членов Политбюро и секретарей ЦК партии еще в 1989 году. «Подготовка» к лондонской встрече «семерки» летом 1991 года стала наиболее характерным примером.
Что действительно происходило в Лондоне, мы узнали, получив подробнейшую информацию от нашей агентуры на Западе, Но можно ли было в такой ситуации говорить о нормальном государственном руководстве в Советском Союзе?»
Однако совсем уж обвинять Горбачева в пренебрежительном отношении к разведке и ее руководителям и сотрудникам, не совсем корректно. Он, например, на закрытом собрании 15 декабря 1984 года в посольстве СССР в Лондоне в своем выступлении хвалил достижения сотрудников научно-технической разведки, которые способствовали перестройке, добывая западные технологии. Год спустя Горбачев с похвалой отозвался о «целеустремленной деятельности» руководителей КГБ и ГРУ, которые способствовали «улучшению работы в условиях, создаваемых теперешним этапом развития нашего общества и развертыванием процесса демократизации». Сказано заумно, но, в общем ясно, что он доволен работой ГРУ и КГБ.
В 1987 году Горбачев направился в Вашингтон дня подписания договора об уничтожении ракет среднего и малого радиуса действия. В составе делегации был и председатель КГБ Крючков, который, конечно, летел инкогнито под чужой фамилией. Это был знак высокого уважения Горбачева не только лично к Крючкову, но и к службе, которую он возглавлял. Кстати, до Крючкова в капиталистические страны, находясь на посту главы органов государственной безопасности, выезжали только Дзержинский (в 1918 году в Швейцарию для встречи с семьей) и Берия (в 1944 году в Тегеран для сопровождения Сталина на встречу глав трех великих держав).
Михаил Горбачев проводил активную внешнюю политику. Мы сейчас не будем касаться вопроса, была ли она правильной и полезной для страны. Скорее всего, нет. Но так или иначе, он считал крайне важным получение разведывательных данных, в частности, о реагировании за рубежом на начатую им перестройку как на внутреннем, так и на внешнем фронте. Для этого ему был нужен более молодой и динамичный руководитель разведки, чем Крючков, который пошел на повышение и стал Председателем КГБ. На его место был назначен Шебаршин, который в 27-летнем возрасте перешел из МИДа в систему внешней разведки, прошел все ступени карьерного роста и был специалистом по добыче и анализу политической информации. А это как раз и требовалось Горбачеву.
