— Я рада, — призналась Катя.
Вильям свернул с трассы на узкую асфальтированную дорогу, собеих сторон окруженную лесом, и поинтересовался:
— Почему для тебя это важно?
— Мне нравится целомудрие, — брякнула она.
Молодой человек засмеялся.
— Неужели? Тогда, боюсь, список подходящих для тебя мужчин,начинающийся с Лайонела, ты держишь не той стороной.
Катя не показала виду, как задело ее подобное замечание. Оназнала, каков Лайонел, но даже после убийства, совершенного им у нее на глазах,не могла возненавидеть его. Не испытывала к нему ни презрения, ни отвращения,лишь безнадежную тоску, глупую нежность и все ту же одержимую любовь.
— Прости, — через некоторое время попросил Вильям.
«Как часто он извиняется», — подумала девушка, заверив:
— Все нормально. Ты прав.
Вскоре они снова свернули, уже на проселочную дорогу, ачерез двадцать метров среди леса глазам открылся прекрасный оазис. Огромнаятерритория была обнесена высокой стеной из белого кирпича, вдали возвышалсятрехэтажный белокаменный особняк, утопающий в зелени и цветах.
Дом Анжелики девушка представляла себе совсем иначе. Ейказалось, хладнокровной красавице не до садов с цветами и выбор ее будетограничиваться чем-то кричаще-прекрасным, но никак не буйством природы. Воротаохранялись и, когда Вильям показал приглашения, им позволили проехать. По обестороны от входа, вдоль стен находились въезды в подземный гараж. Машинапроехала по подземному тоннелю, Вильям припарковался возле стоящих в рядокиномарок.
Не успели они сделать и десяти шагов, как из толькоприбывшего серого «Мерседеса» вышли Бриан с Анчиком, одетые в одинаковыезолотистые фраки.
С тех пор как вернулась в город, Катя впервые видела кого-тоиз общества. Раньше ее принимали из уважения к Лайонелу, а теперь все могливздохнуть с облегчением и без страха игнорировать неприятную им выскочку, какнекоторые ее называли. И пусть всем было известно, что вскоре Вильям займетместо правителя города, она давно поняла, уважения общества к себе он недождется.
Джонсон, завидев ее, хлопнул своего бойфренда по плечу ипрокричал:
— Екатерина, обождите!
В девушку его окрик вселил надежду.
«Может, я искренне ему нравилась, и он будет общаться сомной как прежде?», — понадеялась Катя.
Бриан, прежде чем поцеловать тыльную сторону ее ладони, всвоей любимой манере распахнул руки, точно для объятий, проголосив:
— Звезда очей моих, вы прелестны!
Он взял ее под локоть и не выпускал до тех пор, пока они невышли с другой стороны ворот из гаража. И все нашептывал, как рад ее видеть идо чего хорошо сидит на ней платье.
Каменная дорожка, ведущая к круглым ступеням особняка,поросла травой, тут и там между камнями пробивались ростки, а где-то дажецветы. Девушка никак не могла сопоставить образ Анжелики с этим зеленым раем.Такому месту нужна была совсем другая хозяйка, да кто угодно куда большеподошел бы, чем златовласая, несколько чопорная горожанка, живущая в самомцентре Петербурга, с видом на Дворцовую площадь. Впрочем, и на ценителяисторического центра она не походила, особенно вспоминая, как Вильям говорил,что та не отличит Казанский собор от Исаакиевского.
Поднимаясь по лесенке, девушка все-таки поделилась своимнедоумением:
— Не знала, что Анжелика так любит природу!
Бриан, все время шедший с улыбкой на добродушном лице,помрачнел и странно на нее взглянул. Катя уже пожалела, что не придержала языкза зубами, но объяснение неожиданно последовало от Анчика:
— Существуют две версии, объясняющие любовь госпожи Тьеполо кэтому, гм, неухоженному саду и дому в глуши. Первая: особняк подарил Лайонел,чтобы они могли уединиться. Вторая: еще в своей человеческой жизни Анжеликажила в доме, вокруг которого был разбит похожий дикий сад. Какой бы ни былапричина, тут замешана ностальгия.
Катя заметила, что Бриан пихнул своего возлюбленного плечом,пожурив:
— Невозможный болтун.
Все засмеялись. Уж кого-кого, а Анчика назвать болтуномникак было нельзя. Это Бриан вечно тараторил не умолкая, вот он и влез насвоего конька:
— Екатерина, вас так давно не было с нами! У меня столькодля вас новостей, столько сплетен...
Девушка улыбнулась, позволяя ему ввести себя в дом. Первое,о чем успела подумать Катя, переступая порог шикарного жилища: «Где же хозяйка?Почему не встречает гостей, как принято?»
* * *
Анжелика неслась по коридору, спеша выйти к гостям. Легкийподол ее ярко-алого платья колыхался от каждого шага, воздух наполнялсядразнящим запахом духов, а украшения издавали мелодичный звук отсоприкосновения мелких рубинчиков на браслете и длинной нитке бус.
Уже у самой лестницы дорогу ей преградил юнец в беломсмокинге, оттеснивший ее назад в коридор. Анжелика тотчас же его узнала. Щекиего покрылись смущенным румянцем, а желтые кошачьи глаза восторженно сверкнули.
— Я спешу, — решительно заявила она, желая обогнуть его. Нотот поймал ее за талию и нагло заявил:
— А я кое-что придумал.
Девушка демонстративно закатила глаза.
— Просто не терпится узнать. — Она рассмеялась. — Позвольугадаю, ты придумал пойти в школу и хочешь посоветоваться со мной, какая лучшедля тебя подойдет. Ну как?
Он прищурил один глаз, как будто задумался.
— Почти.
— Да ну?
Его рука скользнула с талии ниже и легла ей на ягодицу.
Анжелика яростно набрала в легкие воздуха, но мальчишка непозволил ей ничего сказать, опередив:
— Я придумал, почему ты сейчас вернешься в свою комнату иублажишь меня.
— Шутник, — рыкнула она, скидывая его руку. Видя, что онсобирается продолжить, девушка предостерегла: — Еще слово и тебя выкинутотсюда!
Атанасиос с притворным испугом вытаращил глаза, затем зажалладонью рот, вынул из кармана брюк небольшой карандаш, повернулся к светлойстене и, к ужасу хозяйки, написал на ней: «Неужели тебе не интересно, почему яуверен, что у нас сейчас будет секс?»
Девушка задохнулась от возмущения, не веря, что какой-тонаглый юнец смеет так себя вести.
— Убирайся, — прошипела она.
«Я не уйду», — написал он.
Тогда она ринулась на него, схватила за руку, в попыткеотнять карандаш. Мальчишка без труда перекинул его в другую ладонь и, сдерживаяее натиск, умудрился нацарапать на стене: «Я сильнее. Ха-ха».
Ее это разозлило еще больше, церемониться дальше она несобиралась. Так и сказала ему:
