Бегство короля в Данциг вынудило Ласси изменить маршрут и направить войска туда, где он укрывался. Из 50-тысячного корпуса русских войск в Польше к Данцигу подошло только 12 тысяч, с которыми было бесполезно атаковать крепость, — остальные обеспечивали безопасность коммуникаций и действовали против мелких отрядов сторонников Станислава.
Русский двор, видимо, не удовлетворяла пассивность Ласси — в столице считали, Данцигом непременно надо овладеть до того, как море и Висла освободятся ото льда и Франция получит возможность отправить в помощь Лещинскому корабли с десантом. Но была и другая, вероятно более веская, причина появления именного указа 10 февраля 1734 года, предлагавшего фельдмаршалу Миниху «немедленно ехать прямо отсюда на почтовых к стоящему под городом Гданском корпусу нашего войска и оный под свою команду принять и поведенные действа против оного города и имеющую в Польше неприятельскую сторону и станиславских адрегентов производить».
Адъютант Миниха полковник Манштейн причину смены командующего объяснял личными мотивами, исходившими от фаворита императрицы Бирона. Мы уже не раз отмечали, что Миних занимал множество должностей. Но для полного удовлетворения своего тщеславия ему недоставало самой малости — стать фаворитом императрицы, сменив на этой «должности» Бирона. Он был близок к осуществлению своей мечты, но склонность императрицы к фельдмаршалу была замечена Бироном, и тот принял срочные и энергичные меры против соперника: дворец, где жил Миних, находился рядом с императорским, и фельдмаршал имел возможность часто общаться с Анной Иоанновной. Для начала Бирон лишил Миниха возможности этого общения с Анной Иоанновной, уговорив императрицу в 24 часа освободить дворец и переселиться в новое помещение по ту сторону Невы. Ревнивец, однако, не почувствовал себя в полной безопасности, пока соперник не будет удален от двора, — в результате появился указ о назначении Миниха в действующую армию главнокомандующим. Миниху пришлось затратить немало усилий, используя в качестве посредников своих друзей, чтобы успокоить ревнивца и восстановить с ним прежние отношения.
Фельдмаршал во исполнение указа действительно отправился под Данциг «немедленно». Суть натуры Миниха кратко и выразительно охарактеризовал С. М. Соловьев: «Миних брался за все, оказывал всюду большую деятельность, не щадя трудов, еще менее щадил слов для выставления этих трудов, для прославления своих заслуг, для указывания беспорядков, которые были до него»[277]. В справедливости этих слов мы будем убеждаться не раз, но фельдмаршал проявил их еще до прибытия под Данциг, до ознакомления с обстановкой на месте: в его разгоряченной честолюбием голове были мечты на быстрый успех и военную славу, которую он непременно обретет под Данцигом. Репутацию хвастуна и тщеславного человека Миних подтвердил вполне, отправив императрице 22 февраля 1734 года донесение: «Ваше императорское величество верно обнадеживаю, что я по прибытии моем к армии город Гданск так осадить чрез Божию помощь уповаю, что из оного и в оный никто, кроме бомб и ядер, которые со стороны вашего величества посылаться будут, попасть не может и с магистратом так поступить и город в такое утеснение привесть, чтоб полную сатисфакцию вашего величества войску получить, ежели б только чрез помощь Божию, вскоре туда прибыть мог»[278].
Со стороны Миниха это выглядело бахвальством. Данциг — первоклассная крепость, со стороны суши почти неприступная, с добротными оборонительными сооружениями перед стенами крепости, впрок снабженная артиллерией и ядрами, а население — запасами продовольствия на несколько лет. Правда, из 30-тысячного гарнизона только треть относилась к регулярным войскам, а остальные были вооруженными горожанами, но и этих сил вполне достаточно, чтобы противостоять малочисленному корпусу осаждавших.
5 марта 1734 года в лагерь русских войск прибыл Миних. В неукротимой энергии, постоянно выплескивавшейся в поспешных действиях, Миниху не откажешь, как не откажешь и в том, что эта поспешность, не оставлявшая его в обоих войнах, создавала впечатление, что он постоянно гнался за славой, которая норовила от него ускользнуть.
В действиях Миниха под Данцигом можно обнаружить два аспекта: военный и связанный с судьбой беглого короля. Собственно, осада Данцига не являлась самоцелью, а была предпринята ради пленения Станислава Лещинского, чем окончательно был бы устранен соперник Августа III.
В донесениях Миниха о пребывании Станислава в Данциге и его таинственном исчезновении из города много неясного, и отечественные источники не позволяют дать исчерпывающий ответ, как было совершено бегство короля из города, в который, по заверению фельдмаршала, «никто кроме бомб и ядер… попасть не может».
В реляции от 10 мая Миних извещал о своем «крепком смотрении, дабы как из города, так и в город пропущен никто не был». Начальникам постов предписывалось «никого ни под каким видом, ни мужеского ни женского пола, хотя б кто и в нищенском платье, как сухим, так и водным путем пропущен не был». Фельдмаршал информировал также о мерах по перекрытию Вислы, исключавшей возможность использования ее для бегства: беглецу должны были препятствовать суда и засыпанные землей и потопленные бочки, а также прочие предметы.
Миних был настолько уверен или делал вид, что уверен в невозможности Станислава выйти из города, что не поверил или сделал вид, что не поверил сообщению о бегстве короля. Императрицу он извещал, что ему донесли 1 июня в два часа ночи об исчезновении короля, и произошло это якобы накануне. «Токмо я сему известию, — рассуждал фельдмаршал, — весьма не вероятен, ибо оный город нашими заставами так окружен, что без смертного страха ему из города выйти не без труда».
Когда отсутствие Станислава в Данциге стало неопровержимым, для выяснения условий таинственного побега Станислава и установления лиц, способствовавших дерзкой акции, была создана специальная комиссия, которой удалось лишь выяснить, что король бежал в сопровождении шведского генерала в лодке и что он был одет в крестьянскую одежду белого цвета и что, наконец, магистрат Данцига непричастен к организации побега. Так и осталось невыясненным, кто и как из армейских чинов споспешествовал побегу. Остается высказать две догадки. Первая — короля и его спутников пропустили на одной из застав либо по халатности, либо получив взятку. Но так как остался неизвестным маршрут бегства, то и невозможно установить заставу, пропустившую Лещинского. Другая версия — причастность к бегству самого Миниха. Зная алчность фельдмаршала, современники полагали, что он получил значительный куш. Эта версия опирается на донос, прямо обвинявший фельдмаршала в получении мзды. Из-за смерти доносителя следствие по доносу не велось. Сам Миних соглашался с объяснением успеха побега Станиславом: «Токмо темные ночи, мизерное мужичье одеяние и что пешу шел — в том его уходе пособили».
Обратимся к освещению военных действий. Они начались успешно: через четыре дня после прибытия под Данциг, 9 марта, русские войска овладели предместьем Данцига Шотландией, где им достались богатые трофеи, что дало повод Миниху написать в реляции: неприятель побит, «пушки, ядра и порох отобраны. Ныне в помянутой Шотландии… на хлебе, от неприятеля взятом, обед свой имеют».
