– Придется думать обратно. Этот дом никогда не станет твоим.
– Это несправедливо, так поступать после всего, что он со мной сделал.
Рия повернула к сыну горевшее от возмущения лицо, голос ее звенел:
– Он ничего тебе не сделал, а вот из-за тебя он стал калекой и умер раньше срока. А тебе он не сделал ничего.
– Он пытался.
– Нет.
– Он пытался, да еще как, – выкрикнул Дэйви, упершись руками в стол, он всем телом подался к матери.
– Нет, если судить по твоим словам тогда. Его ошибка была в том, что он любил тебя. И он сказал слова, которые я тогда не поняла, как и ты, но теперь я знаю, он никогда бы не причинил тебе того вреда, о котором ты думаешь.
– А сейчас он мне навредил больше некуда, разве не так? Он плюнул на меня из могилы, потому что я его оттолкнул.
– Можешь думать все что угодно, но он всегда так или иначе заботился о Бидди, потому что видел, какая она умная и сообразительная.
– Умная! Как же! Она просто наглая. И я тебе расскажу о ней такое, чего ты не знаешь. Похоже, у нее на уме разные штучки. Среди прислуги ходят слухи, что она вернулась после выходного в испачканном и разорванном платье, а шляпа у нее сидела криво; как будто она пьяная. А когда экономка стала ее расспрашивать, Бидди нагрубила ей в ответ. Ты же не знала об этом, правда?
Нет, Рия об этом ничего не знала. Но теперь вспомнила, что у Бидди был порез на ухе. Она сказала, что зацепилась за проволоку. Нет! Дочь не стала бы заниматься такими вещами. У нее есть голова на плечах.
– Что, удивила тебя твоя умная дочка?
– Я могу сказать только одно, Дэйви. Если что-то и случилось, то не по ее вине, а кто-то стал распускать о ней слухи. Но не думаю, что это им сойдет с рук, уж я Бидди хорошо знаю.
– Она тупая мерзавка, вот она кто!
– Не смей так говорить о ней.
– О, лучше заткнись! – И он отвернулся.
– А ты мне рот не затыкай, – в свою очередь крикнула Рия. – Хорошим это не кончится.
– Да, ты права. – Сын снова повернулся к ней. – И раз уж мы говорим откровенно, скажу тебе прямо. Денег от меня больше не жди: я вижу, что теперь каждый за себя.
– Хорошо. Ты имеешь полное право оставлять то, что заработал. Слава Богу, я теперь не нуждаюсь в деньгах. Надеюсь, что когда вы с Джин поженитесь и заведете детей…
– А кто сказал, что я собираюсь на ней жениться? – Лицо его вытянулось.
– Разве нет? Ты же за ней ухаживаешь.
– И не думал даже.
– Тогда почему ты приводишь ее в выходные?
– Я ее не привожу, она сама тащится со мной. Вспомни, это твоя расчудесная дочь привела ее сюда.
– Но… девочка… думает…
– Это ее проблемы.
– Она милая и хорошая девочка. – В голосе Рии чувствовалось явное недоумение.
– Да, возможно, но кто она и откуда? Ее взяли из приюта, никто не знает ее семьи. Зачем мне такая жена?
– Тогда тебе лучше прямо сказать ей об этом, – Рия говорила тихо, но с заметной досадой.
– Мне нечего ей говорить. Если она что себе вообразила, это ее вина. А если тебе так уж хочется, объясняй ей все сама, потому что я ухожу, и если больше сюда не приду, то не очень-то пожалею.
– Дэйви! – окликнула она сына, когда он был у порога. Он обернулся и Рия сказала: – Если так, мне все равно, придешь ты или нет.
Он посмотрел на нее с удивлением, после чего вышел, с треском захлопнув дверь.
Все в мире пошло кувырком. Накануне утром ее душило отчаяние от грядущего одиночества. Вечером того же дня она пережила такие счастливые минуты, которых никогда не знала с Сэтом. Проснувшись утром, Рия прижала к себе подушку, на которой спал Тол, почувствовала, что груз прожитых лет свалился с ее плеч. Она снова была юной девушкой, встретившей свою первую любовь. Это и была ее первая, настоящая любовь. Все утро она не ходила, а летала по дому. Рия напекла пирогов и приготовила чай к приходу Дэйви и Джин. И они пришли. А теперь сын ушел один, и она не могла понять, откуда у него такой характер. Не от нее, и уж, конечно, не от Сэта, потому что покойный муж был человеком спокойным и порядочным. Но почему ей так хочется найти похожие черты? Да потому, что она смотрела на него и слышала голос своей матери. Дэйви был похож лицом на деда, но характером получился в бабушку. Тогда, давно, она этого не понимала, однако теперь ей стало ясно, что первый раз буйный характер сына проявился в тот день, когда он разозлился, что хозяин не купил ему пони. Когда все шло так, как он хотел, все было хорошо, но если его желания не выполнялись – гремели громы и сверкали молнии. Так же вела себя и ее мать.
И пусть Бидди уехала далеко, за море, а Мэгги работала в прислугах, но она их не потеряла. И Джонни пока оставался с ней. Рия не сомневалась, что старшего сына она потеряла безвозвратно.
Но почему за счастье всегда приходилось платить такую невыносимо высокую цену?
Часть IV
Итоги
Глава 1
Дом мадам Арно находился на окраине маленькой деревушки к югу от Парижа. Все восемь комнат этого небольшого, в прошлом фермерского, домика располагались на одном этаже. Мадам Арно охотно сдала часть дома, радуясь хорошей прибавке к своей маленькой пенсии. Бывший двор фермы стал теперь удобной площадкой, где постояльцы мадам Арно с удовольствием гуляли летом, а зимой по этому узкому дворику, как по трубе, гулял резкий, злой ветер.
Несколько месяцев уже прожили у мадам Арно ее нынешние постояльцы: мадам Милликан и ее родственница по мужу Бриджит Милликан. Как поняли в деревне, мадам Люсиль была вдовой с трагической судьбой. Она вышла замуж за молодого человека низкого звания, муж ее умер, но семья мадам Люсиль не простила ее. В этом все англичане: что им известно о настоящей любви!
Лишь один из родственников сохранил к девушке добрые чувства. Брат мадам Люсиль отнесся к ней с сочувствием и пониманием, и время от времени приезжал из Англии навестить ее. Мадам Арно сообщила мяснику, что сегодня они ожидают приезда молодого человека, и она надеется, что для нее найдется самый крупный гусь. Мясник пообещал ей самую увесистую птицу. А бакалейщик в свою очередь подтвердил, что конфеты и цукаты, которые она заказывала, уже отложены, и он отошлет их ей домой.
О щедрости брата мадам Милликан знала вся деревня: в его кошельке не переводились франки, к тому же все видели, что он приятный джентльмен, и каждый был рад ему услужить.
По деревне тем не менее прокатился слушок, что мадам Милликан вовсе не вдова, а молодой человек совсем ей не брат, но так уж повелось на свете, и никто не стал бы докапываться до истины, тем более во Франции. Но если в слухах была доля истины, тогда становилось ясно, почему молодая женщина приехала рожать ребенка во Францию. Все из-за того, что англичане страшные лицемеры. Мужчину могут застать в белье рядом с женщиной в одной сорочке, но они станут утверждать, что едва знакомы и всего лишь говорили об английской погоде, которой так же трудно верить, как и их словам…
