– Мне следовало позаботиться о более надежном ограждении, тогда это можно было бы предотвратить, – сказал Уильям Селии, когда некоторое время спустя подошел к женщинам. Его лицо окаменело, сам он был забрызган кровью.
– Ты же сам часто повторял, что нельзя работать слишком близко у валков.
Селия прошла вместе с хозяином во внутренний дворик и протянула ему ковш со свежей водой.
– Этот парень был новеньким и не понимал по-английски. Откуда ему было знать, как работают валки? В том, что произошло, моя вина.
Уильям сердито снял рубашку и помылся. Его туловище выглядело сильным и мускулистым. Селия сердилась на себя за то, что от такого зрелища ее сердце начинало биться сильнее.
– Ты должен прекратить взваливать на себя ответственность за все происходящее, – произнесла она резче, чем намеревалась.
Уильям нахмурился, но ничего не сказал в ответ, лишь побрызгал себе водой в лицо и пригладил волосы мокрыми руками. Его косичка расплелась, и пряди рассыпались по плечам. У Селии пересохло во рту от того, что она видела. С тех пор как она стала обращаться к Уильяму на «ты», между ними что-то изменилось. Девушка чувствовала, что они сблизились сильнее, чем когда-либо. И все же она еще не решалась обращаться к нему по имени. Ей казалось, что она все время ходит вдоль какой-то запретной границы.
– Обед готов, – сказала мулатка. – Могу принести тебе чего-нибудь прямо сейчас.
– Я не голоден.
– Но ты должен…
– Селия, – резко перебил ее Уильям. – Ты можешь хотя бы один-единственный раз не опекать меня?
– Ну, если ты так хочешь… – едва слышно ответила девушка.
– Честное слово, ты хуже моей матери и сестры вместе взятых. Где, кстати, Анна?
– Она прилегла. Мне принести тебе свежую рубашку?
Хозяин пристально посмотрел на нее, прищурив глаза. У Селии от гнева исказилось лицо.
– Хорошо, Уильям. Я тебя поняла. Больше никакой опеки. Я все время забываю, что ты предпочитаешь женщин, которым ты должен помогать. Можешь пойти и взять чистую рубашку сам. И свой чертов обед тоже.
Девушка развернулась, подобрала с земли окровавленную рубаху и быстро зашагала в прачечную. Там она сняла платье и положила его с остальными вещами в кадку со щелочью. Обнаженная, Селия наклонилась над кадкой и принялась длинной палкой мешать белье в мутном, пахнущем мылом растворе.
Услышав позади себя шум, девушка резко обернулась. На пороге стоял Уильям. Его силуэт, словно вырезанный ножницами, виднелся в светлом прямоугольнике дверного проема. Селия не могла против света видеть его лицо. Первым ее желанием было передвинуть висевшее на веревке платье и отгородиться от Уильяма. Но она не сделала этого, а лишь гордо выпрямилась. Подняв голову, Селия стояла в чем мать родила, открытая взгляду мужчины.
Когда Уильям подошел ближе, ее сердце неистово забилось. Девушка проклинала себя за слабость в коленях; ей хотелось ухватиться за что-нибудь. Ах, если бы она не так сильно желала его! Селия еще ничего так не хотела, как ощутить прикосновение Уильяма. Как часто ее руки дрожали от желания обнять его, дотронуться до его спины, запустить пальцы в его волосы. Именно тогда, когда ей этого хочется, а не только во время бритья.
Каждый день после завтрака Селия заходила в комнату Уильяма. Он сидел на табурете, поворачивая голову и закрыв глаза, а она стояла позади него с остро заточенной бритвой. Легкими движениями Селия приподнимала его подбородок и сбривала щетину. Затылок Уильяма слегка касался ее груди. Девушка чувствовала аромат его волос. Он регулярно мыл их и расчесывал, немного сбрызгивая лосьоном «Бэй Рум».
Его рубашки пахли сандаловым деревом – за это отвечала Селия. Для этого она складывала вещи Уильяма в платяной сундук. Все в этом мужчине казалось ей таким родным! Девушка на ощупь, вслепую узнала бы контуры его головы и плеч среди сотен других. Селия любила Уильяма так страстно, что готова была умереть за один его поцелуй.
Девушка невольно вспомнила Акина, любовницей которого была в прошлом году. Захваченная странной языческой магией вуду, Селия разделяла его взгляды. Но со смертью Акина чужое колдовство исчезло… Они с Акином плакали, когда она потеряла ребенка, которого зачала от него. Акин клялся, что отвезет ее в Африку, на свою родину. И Селия согласилась, потому что хотела уехать прочь. Прочь от Уильяма.
Но потом все переменилось. Селии пришлось беспомощно смотреть на то, как Акина сжигали на костре, который лично сложил и подпалил Гарольд Данмор. За это мулатка заколола его кинжалом. Своего собственного отца… Но воспоминания о языках пламени и пронзительных предсмертных криках Акина после этого не исчезли, как и чувство вины. Если бы она не согласилась на побег вместе с Акином и не поддерживала бы его, он не стал бы затевать восстание, которое стоило ему жизни.
Все эти мысли пронеслись у девушки в голове, словно испуганные колибри. Уильям подошел ближе.
– Прости, – произнес он хриплым голосом. – Я не знал, что…
Он запнулся. Брюки низко висели у него на бедрах, пояс был ослаблен. Взору Селии не открылось ничего нового. Когда она брила Уильяма, его туловище часто оставалось обнаженным. Иногда, проходя мимо, она видела, как он купается в бадье, которую приготовили ему слуги. Но на этот раз все было иначе.
Селия впервые заметила курчавые волосы на его груди и рельефные кубики пресса, и у нее замерло сердце. Наверное, это было написано у нее на лбу. На взволнованном лице девушки отразились невысказанные эмоции.
В глазах Уильяма было страстное желание и беспомощная ярость, словно он стеснялся того, что чувствует. Его взгляд скользнул по телу мулатки, и он уловил мельчайшие подробности. Это был миг, когда ему следовало бы развернуться и уйти. Но он так и не сделал этого.
Уильям приближался медленно, словно каждый шаг давался ему с мучительным трудом. Селия резко подалась вперед, ведь она понимала: если он остановится, то опомнится и сразу уйдет. Но этого не произошло. Уильям ускорил шаг и в следующую секунду уже стоял возле мулатки, обхватив ее руками. Такого горячего, жадного поцелуя Селия не могла вообразить себе в самых диких мечтаниях. Руки Уильяма скользили по ее спине. Он схватил девушку за ягодицы и прижал ее к большой куче грязного постельного белья, которое лежало рядом с кадкой. Они опустились на белье, крепко обнявшись. Уильям не переставал целовать Селию, гладить ее волосы, шею, грудь. Она чувствовала грубые мозоли на его ладонях и пьянящую тяжесть его тела. Селия могла бы расплакаться от переполнявшего ее счастья.
Уильям оперся на локти слева и справа от нее, Селия раздвинула ноги, и их животы соприкоснулись. Девушка нетерпеливо нащупала застежку на его брюках, которая словно сама по себе скользнула в сторону. Его большой напряженный орган вырвался наружу. Селия обхватила его двумя руками, а Уильям продолжал целовать ее, тяжело дыша. У его губ был вкус патоки, которую он пробовал на сахароварне, и курительного табака. Иногда во время работы Уильям делал несколько затяжек. Курил он недолго, но получал от этого огромное удовольствие.
