Книга Жили-были двое - Екатерина Риз

Наутро заговаривать о Лике, Ефимов не стал, если честно, то даже не вспомнил. Уже входило в привычку, что утро — самое суматошное время. То есть, даже не время, а какой-то час, но именно в этот час некогда было думать ни о чём. Нужно было собираться на работу, надо поднять Митю с постели, добиться от того адекватной реакции на происходящее, на начало нового дня, завтраком его накормить, ещё раз проконтролировать, всё ли необходимое он взял для сегодняшних уроков, вовремя привезти его в школу… В общем, забот больше, чем Ефимов мог когда-либо до этих дней вообразить. А Митя только впервые двадцать минут сонно сопел и хмурился, но затем просыпался и принимался носиться по квартире с реактивной скоростью. У него сразу столько дел появлялось, помимо позавтракать и одеться. И машинки свои разобрать ещё раз, и на турнике покачаться, и мультфильмы посмотреть… Отыскать кеды или спортивные штаны для урока физкультуры, которые ну никак не находились. Также могло оказаться, что вчера он что-то не дорисовал для урока или не доклеил.

— Сегодня на секцию, — напомнил Толе Митя, усаживаясь за стол и оглядывая тарелки ищущим взглядом. Ефимов с усмешкой наблюдал за тем, как сын с энтузиазмом собирает для себя бутерброд.

— Я помню. Ты к соревнованиям-то будешь готовиться?

Митя почесал нос, наморщил его.

— Я уже не хочу ролики.

— Дело ведь не в роликах. Дело в соревновании.

Митька так и не ответил, откусил от бутерброда, но промолчал уж больно многозначительно, явно демонстрируя свою незаинтересованность процессом тренировок.

— Так не пойдёт, — в итоге решил Толя, когда Саша рядом с ним присела. Она кофе пила, ела печенье, а он доел омлет и тарелку от себя отодвинул. Подложил в свой кофе сахар и размешал.

Саша же взглянула на него непонимающе.

— Ты о чём?

— О секции. Надо Митьку в какой-то командный спорт отдавать. «Хочу — не хочу» там роли не играет.

— В какой?

— Не знаю. Подумаем.

— Пусть лучше учится, Толя.

— Он с большой радостью в школу ходит? Сань, пройдёт ещё года три, и станет хуже. Портфель он будет собирать себе сам, и я примерно представляю, что там будет вместо тетрадей и учебников. — Ефимов не удержался и хмыкнул.

— Перестань меня пугать.

— Не пугаю, абсолютно. — Толя из-за стола поднялся, наклонился, чтобы Сашу поцеловать. — Это суровая реальность, малыш. Ты с нами едешь?

Саша секунду раздумывала, после чего головой покачала.

— Нет, у меня есть ещё час. — Она улыбнулась, правда, не ему, а в сторону. — Всё-таки это удобно, когда можно на кого-то переложить часть обязанностей. Математику, секцию… школу.

Толя посмеялся, руки Саше на плечи положил и чуть сжал их.

— Корыстная. — Снова наклонился, на этот раз его губы прижались к Сашиной щеке. — Позвони мне позже, я к двенадцати в офис вернусь.

Она кивнула.

Про маму Митя вспомнил, уже выскочив на улицу. Отец его подогнал, он чуть ли не кубарем скатился со второго яруса кровати, схватил рюкзак, сунул ноги в кроссовки и из квартиры выбежал. И лишь перед подъездом обернулся на окна и помахал Саше рукой.

— Мама, мы поехали!

Саша помахала ему рукой в ответ и улыбнулась.

— Садись в машину. — Толя заднюю дверь ему открыл, дождался, пока сын устроится на сидении и пристегнётся, дверь захлопнул и тоже на окна квартиры обернулся. Саше подмигнул на прощание. А сев за руль, и выехав со двора, как раз и вспомнил о вчерашнем разговоре с Сашей. Точнее, те слова, что она передала ему после беседы с сыном. Кинул на Митьку взгляд в зеркало заднего вида, сын тыкал по кнопкам своего простенького телефона, то ли играл, то ли сообщение кому-то набирал.

— Митя.

Тот глаза на него поднял.

— Мама рассказала мне о вашем вчерашнем разговоре.

Митя нахмурился, и, кажется, вполне искренне.

— О каком? Я ничего не сделал.

Толя улыбнулся.

— Я знаю, ты ничего не сделал. Я о другом… о тёте Лике.

— А-а.

— Ты мне ничего не хочешь сказать?

— Не знаю. — Мальчик снова уткнулся взглядом в экран телефона.

Пришлось согласиться.

— Хорошо, подумай. — Толя включил дворники, и пока стояли на светофоре, взглядом за ними наблюдал. Потёр подбородок. — Но можно я тебе кое-что скажу? — Снова посмотрел на сына через зеркало. — Я тебе обещаю, что никто и никогда не сможет меня забрать у вас. Так не бывает. Взрослые люди должны сами принимать решения. И я принял. Но дело даже не в этом. Дело в том, что ты мой сын, и это навсегда. Что бы ни было, что бы у нас с мамой не произошло, — Ефимов даже поискал взглядом обо что постучать, но в машине ничего деревянного не оказалось, но Толя всё равно постучал, о приборную доску, — между мной и тобой это ничего не изменит. Я хочу, чтобы ты это запомнил. Хорошо?

Митя кусал нижнюю губу, но затем кивнул. А Толя выдохнул.

— Вот и отлично. — Решил, что самое главное они прояснили, но как оказалось, нет. Потому что в следующую секунду Митя подался к нему, перед этим отстегнув ремень безопасности, прижался щекой к углу переднего сидения, а Толю спросил:

— А маму ты любишь?

Совершенно простой, понятный вопрос, а у Ефимова неожиданно в горле запершило. Что не помешало ему кивнуть и без всякого промедления ответить:

— Конечно. Я всегда её любил. — Митя едва заметно улыбнулся, удовлетворённо кивнул, а Толя, воодушевлённый его реакцией, добавил: — Как нашу маму можно не любить, да?