— Ма-ам, — привычно сказала Настя, — поехали, а? Квартиру посмотрим…
— Ну, поехали, — согласилась со вздохом Катя.
Дима подал Насте ладошку.
— Спасибо. Если бы не ты, мама никогда бы не согласилась.
Он вышел на кромку тротуара, поднял руку.
* * *
Смольный позвонил в половине девятого вечера, за полчаса до отплытия.
— Вова? — услышал Владимир Андреевич голос в трубке. — Слушай внимательно.
— Володя, тварь бешеная! — услышал Козельцев в трубке голос Паши. — Я тебя с того света достану.
— Ты слышал, Вова? — вновь возник голос Смольного. — Тот «клиент»?
— Да, тот, — ответил Козельцев.
— Ага. Тогда слушай дальше. — В трубке глухо хлопнул выстрел. Затем еще один. — Сука, — пробормотал Смольный. — Весь костюм кровью испачкал, падло. Ну что, Вова, — после короткой паузы сказал он, — твоя очередь. Адрес огольца давай.
— Фрунзенская набережная… — Козельцев назвал номер дома и квартиры.
— Ага, понял. Ладно. Спасибо, Вова. Квиты теперь.
— Смольный, только учти. К моему возвращению твоего духу в моей квартире быть не должно.
— Да знаю, — ответил тот. — Помню. Ну, давай, братан. Счастливого путешествия.
— И тебе, Смольный.
Владимир Андреевич опустил трубку, перевел дух. Вот и все. Осталась всего одна мелочь, и эта история уйдет в прошлое. Владимир Андреевич набрал номер.
— Алло, да? — услышал он знакомый тяжелый голос.
— Вячеслав Аркадьевич?
— Да. Кто это?
— Это Козельцев.
— А… — В голосе Мало-старшего прозвучало такое презрение, словно он наступил на крысу. — Что вам нужно?
— Вячеслав Аркадьевич, мне только что звонил Смольный.
— Где он? — Голос Вячеслава Аркадьевича вспыхнул словно огонь.
— Он как раз сейчас собирается к вам домой. В смысле к Диме. На Фрунзенскую набережную.
— Откуда у него адрес?
— Я дал, — замирая от собственной наглости, признался Козельцев.
— Ты?
— Да. Поймите правильно, только так я мог гарантировать его местоположение.
— Верно, — согласился Мало-старший. — Ладно. Спасибо, что предупредил.
— Не за что. Теперь, надеюсь, мы покончили со взаимными претензиями?
— Покончили, — буркнул Мало-старший. — Живите спокойно. Все.
Владимир Андреевич закрыл телефон, подошел к бару, оглядел содержимое. Вполне приличный набор. Он взял бутылочку «Джека Дэниэлса», откупорил ее, поднял вверх.
— Прощай, Смольный. Ты злой и глупый, но я к тебе даже привык. Хотя скучать не буду.
Он опустошил бутылочку прямо из горлышка. Задохнулся, почувствовал, как по щекам текут слезы.
— Все, — сказал Владимир Андреевич. — Все, все, все. Все уже закончилось.
* * *
Дом, красивый, как океанский лайнер, был виден издалека.
— Вон в том доме у меня квартира, — сказал Дима Насте.
— Ух ты! — восхищенно прошептала девочка, завороженно глядя в окно. — Здоровско! А на каком этаже?
— На девятнадцатом.
Машина остановилась у ворот комплекса.
— Хорошие квартиры? — спросил водитель.
— Отличные, — признался Дима. — Только очень дорогие.
Он расплатился, выбрался на улицу первым, открыл дверцу Кате и Насте.
— Пошли проведаем моего братца. — Дима достал из кармана телефон, набрал номер. — Степан? Я внизу. Сейчас поднимусь. Учти, я не один. — Он состроил трагичную физиономию. — Я понимаю. А чего ты такой запыхавшийся-то? Случилось что-нибудь? Все нормально? Хорошо.
Они вошли в подъезд. Дима назвал охраннику этаж и номер квартиры.
— Я же здесь не живу, — объяснил он в лифте. — Остальных-то, наверное, уже в лицо помнят. А я — изгой.
— Что такое «изгой»? — тут же спросила Настя.
— Человек, чужой для всего мира.
— Вы — чужой для всего мира? — недоуменно поинтересовалась девочка.
— Насть, смотря для какого. Для этого — чужой.
Мелодично пропел колокольчик, открылись створки лифта.
— Прошу. — Дима указал на дверь нужной квартиры.
Он нажал кнопку звонка. За дверью послышались далекие шаги. Щелкнул замок. Створка пошла в сторону, и Дима увидел бледное лицо Степана.
— Привет, — сипло сказал брат и… подмигнул.
— Привет, — Дима смотрел на него. — Что случилось, Степан?
— Беги, Димка! — вдруг взвизгнул Степан.
Настена еще не успела ничего сообразить, а Катя уже подхватила ее на руки. Сказывалась ментовская закваска. За дверью хлопнул выстрел. Степан дернулся, но все еще продолжал удерживать створку, закрывая проход тому, кто находился в квартире.
Катя плохо знала дом. Дима лучше. Он четко понимал, что по лестнице им не уйти. Слишком широкие пролеты. Сверху стрелять удобно, прямо как в тире. Он и не собирался уходить. В квартире ведь оставался Степан. Дима хотел только одного: спасти Катю и Настю.
Он нажал кнопку вызова лифта. За спиной что-то загрохотало, распахнулась дверь. Трель звонка и стук роликов катящейся створки слились со вторым выстрелом. Лифт открывался жутко медленно.
Дима здоровой рукой обнял Катю, закрывая ее своей спиной. Так и принял две первые пули. В спину. Пронзило огнем легкие. Диму толкнуло вперед, но он устоял. Он просто не мог упасть до тех пор, пока женщины не окажутся в безопасности. Наконец створка дошла до конца, дрогнула, мягко ткнувшись в стопор. Дима толкнул Катю и Настю в кабину, крикнул:
— Уезжай!
Обернулся. Увидел Смольного, стоящего в дверном проеме, и Степана, лежащего на площадке. А еще увидел лужу крови, быстро расплывавшуюся по красивому плиточному полу. Зрелище было завораживающее. Катя попыталась втянуть Диму за собой, но пиджак сполз с его плеч, оставшись в ее пальцах.
Дима шагнул навстречу Смольному. И получил еще одну пулю в грудь. Его отбросило назад. Дима ухватился за стену, оставив на крашеной поверхности смазанный кровавый след. Выпрямился, сделал еще шаг и услышал, как, замедляя твердый часовой ход, бьется сердце.
Смольный выстрелил снова. Но промахнулся. Пуля, выбив из стены кусок бетона, ушла в потолок. Створка лифта захлопнулась. Дима пошел вперед. Еще одна пуля взвизгнула возле самой щеки. Смольный попятился. Еще выстрел. На этот раз точно. Дима словно споткнулся. Ему будто бросили на плечи мешок с песком. Он опустился на колено. Смольный нажал на курок, но вместо выстрела услышал сухой щелчок. Затвор застыл в открытом положении. Уже опрокидываясь на пол, Дима увидел бегущих по лестнице людей. Их было много. Очень много. А потом он услышал выстрел. Это было его последнее восприятие мира. Холодная, отблескивающая бриллиантовыми искрами пустота засосала его как болото. Он перевернулся на спину и закрыл глаза.
