— Allium сера/ — ответила я и засмеялась выражению его лица. — Широко распространенная овощная культура, семейства луковых.
— Хороню, — протянул он. — И что с ним делать?
— Почистить и порезать.
Илай принялся старательно отделять сухие чешуйки от луковицы, а потом началось самое интересное. Он, сморщившись, резал лук крупными шмотками и плакал.
— Я вам говорил, как люблю корейскую кухню!
— Поздно! — засмеялась Джо, смело тыкая в жареного моллюска вилкой. — Наслаждайся процессом!
Вскоре паэлья, источающая аромат, от которого желудок радостно урчал, стояла на столе. Откровенно говоря, это была самая уродливая паэлья, которую мне приходилось видеть, но в ее приготовление вложили столько любви, что она казалась самым вкусным блюдом на земле.
Все молча накинулись на еду. День был невероятно долгий и насыщенный, так что десять минут молчания — именно то, что нам требовалось.
— Я вытянул счастливый билет, — произнес Илай с набитым ртом.
— Ничего вкуснее в жизни не ел.
— Точно, — промычала Джо, накладывая себе еще порцию. — Ты, — она указала на меня, — опасный сосед; не удивлюсь, если через неделю не влезу ни в одни свои штаны.
— Так и будет, — Илай откинулся на спинку стула, потирая живот.
— Лила готовит потрясающие шоколадные кексы!
— Шоколадные кексы… — с придыханием прошептала Джо.
— Даже не надейтесь, что я буду делать это каждый день! — засмеялась я.
На самом деле у меня щекотало в груди от счастья приготовить ужин для любимых людей, а потом — вместе всем его съесть. Что может быть приятней?
— Я до этого упоминала об экскурсии по дому, — Джо сонно подперла руками щеки. — Так вот — экскурсоводом мне не быть.
— Я могу показать, — вызвался Илай.
— Ну уж нет!
Джордана плелась позади. Мы прошли просторную гостиную, заставленную белоснежными диванами. Они обрамляли камин, расположенный посередине комнаты.
— Командный пункт принятия сложных решений, — пошутила она, указывая на диваны, стоящие друг напротив друга.
Я сразу представила, как вечерами мы будем собираться здесь, для того, чтобы обсудить прошедший день, а с утра, потирая сонные глаза, — пить кофе, любуясь из панорамных окон великолепный видом.
— Теперь мое любимое место, — она взяла меня за руку и повела за собой на задний двор.
Мы проскользнули сквозь стеклянные двери. Я ошеломлено застыла, упираясь взглядом в сверкающий голубой бассейн олимпийских размеров. Он казался еще больше оттого, что здесь не было никакого ограждения. Дом стоял на вершине горы, за бассейном начинались бескрайние просторы. Он как будто зависал в воздухе. Отсюда открывался вид на ночной город с недостижимо далекими сверкающими небоскребами. Долина мерцала огнями ночного Амбре. Теплый свежий воздух пах сладко, порывами легкого ветра до нас доносились запахи благоухающих неподалеку цветов.
Мы обошли вокруг и поднялись по белым ступеням наверх, на смотровую площадку. Тут стояла ротанговая мебель, усыпанная мягкими подушками, и горел небольшой круглый уличный камин. Отсюда ступени поднимались еще выше, и я оглянулась посмотреть, куда они ведут. На самом верху стоял небольшой двухместный вертолет. Вот это да!
— Теперь мое любимое место, — сказал Илай и повел меня внутрь.
Мы спускались вниз. Всего в доме было три уровня. Здесь находился спортзал, оборудованный по последнему слову, кинотеатр, комната, увешанная всевозможным оружием — от кинжалов до огнестрельного оружия, которую Джо ласково окрестила игровой. И наконец — студия, заставленная музыкальным оборудованием. Ударные, гитары, микрофоны и еще много всяких разностей, которых я никогда не видела прежде.
— И кто здесь играет?
— Когда-то у нас с Нитом была своя группа, увлечение. Увлечение прошло, а студия осталась.
— Вот это да, здорово!
— Ты еще не слышала, как они играют! — воскликнула Джордана, заулыбавшись.
— А кто поет?
Илай широко распахнул руки.
— Ты? — удивленно спросила я.
Мне вспомнилось, как он говорил, что поет в душе и причем делает это «просто ужасно». Это была очередная шутка?
Чего еще я не знаю о нем?
— Исполнишь что-нибудь? — спросила я с улыбкой.
Джо захлопала в ладоши.
— Пожалуйста!!!
Илай смахнул пыль с микрофона и посмотрел на Нита. Тот согласно кивнул и взял гитару. Сильные пальцы уверенно дотронулись до струн, извлекая звуки, от которых все внутри приятно затрепетало.
Илай запел, и мое сердце подпрыгнула в груди от его божественного голоса с легкой сексуальной хрипотцой.
Его глаза ни на секунду не отрывались от меня, пока он пел, а голос струился откуда-то из недр необъятной души, поднимая с самого дна моего сердца торнадо, разнося в щепки все печали и трудности.
— Потрясающе! — сказала я восхищенно.
Илай, довольный впечатлением, отложил микрофон в сторону.
— Пошли, я покажу тебе свою комнату, надеюсь, ты там и останешься.
Кровать, застеленная черными сатиновым бельем, оказалась не просто большой — гигантской, как взлетное поле. В его комнате не было ничего лишнего. Приглушенные тона, стекло и сталь. Напротив кровати стояли два серых кресла и круглый стеклянный столик.
— Моя обитель, — Илай с разбегу упал на свою кровать и лег на бок, подставив локоть под голову.
Я прошлась по комнате, рассматривал фотографии на стенах. В черных рамках была запечатлена целая жизнь. Они много путешествовали. На фото были Нит, Джаред, Джордана и Илай. Несколько фотографий, по всей видимости, изображали его родителей.
— Ну как?
— Очень… по-мужски, — ответила я, присаживаясь на край кровати. — Но мне нравится.
Сквозь стеклянные двери, что вели на балкон, врывался ночной ветер. Он нес запах снега и свежести. Отсюда открывался тот же замечательный вид, что и с заднего двора.
Илай улыбнулся и встал с кровати, открывая для меня двери.
— Ты всё еще хочешь увидеть свою комнату?
Она оказалась прямо напротив его комнаты. Такая же большая, только к обстановке явно приложила руку Джордана. Много золота, шторы из плотной ткани глубокого горчичного цвета и резная мебель. Но подобрано всё лаконично, что не создавало ощущения китча и перегруженности деталями. Огромная гардеробная пестрела бесчисленными нарядами; наличествовала целая стена, заставленная обувью, сумками и головными уборами. Ванная комната со множеством зеркал, выложенная светлым мрамором, и большая джакузи. Моя кровать была меньше, с белыми, словно камелии, простынями. Только сейчас я поняла, как устала. Всё, чего я хотела, — это немного поспать. Илай нежно обнял меня сзади, я откинула голову, закрывая глаза. Еле сдерживаясь, чтобы не заснуть прямо в его объятиях, я приняла теплый душ и без сил упала на мягкие простыни. Илай остался у меня.
