Беатрис подняла руки как можно выше над головой, и на ее запястье сверкнули часы Гэна, пустив по стене солнечного зайчика. Вокруг нее лежали те, кого она так хорошо знала. Вот командир Гектор, лежащий на боку. Очки его разбились, рубашка превратилась в грязный ком. Вот Хильберто, которого она однажды от скуки поцеловала. Он лежал прямо на спине, раскинув руки в стороны, как будто собирался улететь. Вот кто-то еще, ужасно изуродованный. Она не могла даже опознать его. Теперь все они внушали ей страх. Ей ближе стали стреляющие незнакомцы, которые, так же как она, были живы. Она изо всех сил тянула вверх руки, как можно выше. В этом вся разница. Она будет делать то, что ей скажут, и ее пощадят. Она закрыла глаза и стала всматриваться в свои грехи, надеясь, что сможет избавиться хотя бы от некоторых из них без помощи священника. Ей казалось, что чем меньше у нее останется грехов, тем легче она станет, и незнакомцы сразу же это заметят. Но все грехи вдруг исчезли. Она всматривалась и всматривалась в темноту перед глазами, но там не осталось ни одного греха, и это ее поразило. Она услышала, как Оскар Мендоса зовет ее по имени: «Беатрис! Беатрис!» – и открыла глаза. Он бежал к ней, протягивал вперед руки. Он спешил к ней, как любовник, и она улыбнулась ему в ответ. Потом она услышала еще один выстрел, и на этот раз он повалил ее с ног. В груди ее взорвался фонтан боли и выплюнул ее из этого ужасного мира.
Гэн видел, как упала Беатрис, и принялся звать Кармен. Где же она? Он не мог вспомнить, выходила ли она в сад. Он не видел ее нигде. Ведь она такая умная, эта Кармен. Она наверняка скрылась, если только не сделала какой-нибудь глупости. Что, если ей взбрело в голову спасать его? «Она моя жена! Она моя жена!» – начал кричать он в этом бедламе изо всех сил, потому что только так он надеялся спасти Кармен. Неважно, что он еще не просил ее выйти за него замуж, не обращался к священнику, чтобы тот благословил их брак. Она его жена в любом смысле, с какой стороны ни посмотри, и это должно ее спасти.
Но ее уже ничего не могло спасти. Она была мертва, убита в самом начале атаки. Она находилась на кухне, собираясь отнести тарелки в посудную кладовку, когда туда вошел господин Осокава, чтобы приготовить чай. Он ей поклонился, и она, как всегда, застенчиво улыбалась. Он не успел взять в руки чайник, как раздался голос Роксаны Косс. Но не пение, а пронзительный крик, переходящий в какой-то волчий вой. Вместе, господин Осокава и Кармен, бросились к двери. Вместе они выскочили в коридор: Кармен, более молодая, оказалась впереди. Вместе они ворвались в гостиную в тот самый момент, когда человек с ружьем направил на них дуло. Роксана Косс подняла на руки тело своего ученика. Время, которое сжималось так долго, вдруг распрямилось и понеслось вперед с бешеной скоростью, как бы наверстывая упущенные события. Все произошло в одну секунду. Роксана увидела их, человек с ружьем увидел их, Кармен увидела Сесара, господин Осокава увидел Кармен и резким ударом вытолкнул ее с простреливаемого пространства перед собой. Он оказался перед ней за секунду до того, как она снова бросилась вперед, за секунду до того, как человек с ружьем, отметив ее положение впереди, отдельно от господина Осокавы, разрядил свое ружье. С шести шагов он не мог промахнуться… разве что случайно, в безумии пальбы и криков, но человек, который значился в списке спасаемых, почему-то оказался на ее месте. Один выстрел соединил их узами, которых никто не мог себе даже вообразить. Голова ее покоилась у него на плече, глаза смотрели куда-то поверх плеча.
ЭПИЛОГ
Когда брачная церемония закончилась, новобрачные вышли на солнечный свет. Эдит Тибо поцеловала жениха и невесту, потом не менее охотно и горячо собственного мужа. В отличие от других она светилась радостью. Она все еще верила, что очень счастлива. Именно по ее настоянию они с Симоном приехали в Лукку, чтобы быть свидетелями на бракосочетании Гэна и Роксаны. Просто необходимо пожелать им в такой день счастья.
– Мне кажется, все прошло замечательно, – сказала она по-французски. Все четверо говорили по-французски.
Тибо держался за руку жены, как будто у него кружилась голова. Вот было бы замечательно, если бы кто-нибудь догадался пригласить на церемонию отца Аргуэдаса, но никто об этом не догадался, а теперь дело было сделано. Французское правительство рассчитывало, что Тибо после необходимого отдыха вернется на свой пост, но чета Тибо укатила в Париж, забрав с собой все личное имущество. Симон и Эдит объявили, что ноги их больше не будет в этой проклятой стране. «Страна дикарей», – говорили они теперь.
Стояли первые числа мая, и в Лукке туристический сезон еще не открылся. Старинные каменные мостовые очень скоро заполнят толпы студентов с путеводителями в руках, но пока город был совершенно пуст. Казалось, он принадлежит только им, что в точности соответствовало желаниям невесты: тихое бракосочетание в родном городе Джакомо Пуччини. Подул свежий ветерок, и она придержала рукой свою шляпку.
– Я счастлива, – сказала Роксана. Она посмотрела на Гэна и повторила это еще раз. Гэн ее поцеловал.
– Рестораны еще закрыты, – сказала Эдит. Она обвела взглядом площадь, прикрыв рукой глаза от солнца. Древний город выглядел так, словно его совсем недавно откопали археологи. Совсем не похоже на Париж. – Может, вам поискать где-нибудь открытый бар? Мне кажется, нам всем не мешает выпить за здоровье молодых по бокалу вина. Мы с Роксаной можем подождать здесь. Эти улицы совершенно не приспособлены для каблуков.
Тибо ощутил легкий прилив страха, но он почти сразу с ним справился. Эта площадь слишком открытая, слишком спокойная. Он себя чувствовал гораздо лучше в стенах церкви.
– Да-да, разумеется, бокал вина, – сказал он. Он поцеловал ее сперва в висок, а затем и в губы. В конце концов, сегодня свадебный день. Свадебный день в Италии.
– Ты не будешь возражать, если вам придется немного подождать? – спросил Роксану Гэн.
Она улыбнулась ему в ответ:
– Замужние женщины должны уметь ждать.
Эдит Тибо взяла ее руку и начала восхищаться обручальным кольцом.
– Мы будем возражать очень сильно, но бокал вина тоже неплохая вещь.
Обе женщины сели на ограду фонтана, Роксана – с букетом цветов в руках, и стали наблюдать, как мужчины удаляются от них по узкой старинной улочке. Когда они скрылись из глаз, Эдит подумала, что сделала ошибку. Им с Роксаной надо было снять туфли и идти вместе с ними.
Гэн и Тибо пересекли две маленькие площади, не проронив ни слова, и оттого стук их каблуков эхом отдавался в высоких стенах домов.
– Итак, вы будете жить в Милане, – сказал наконец Тибо.
– А что, прекрасный город.
– А как же ваша работа? – Ведь раньше Гэн работал на господина Осокаву.
– Я теперь большей частью перевожу книги. Мое расписание от этого стало более гибким. Мне нравится ходить с Роксаной на репетиции.
– Да, конечно, – рассеянно ответил Тибо и засунул руки глубоко в карманы. – Мне так не хватает ее пения.
