– Вы не могли бы? – сказал он Карелину.
–… Пожалуйста, – сказал он.
– Исключительно…
– П-с-с-с…. брр-р-р, – пробормотал во сне Карелин и обнял противника покрепче.
– Машка… двенадцатый.. по едру-то на вездеходе, а как кандидат спицей-то в матку? – сказал он, не просыпаясь.
– Уважае.. – сказал Виктор и осекся.
Четыре секунды истекло.
Пришлось валить Русского Медведя на лопатки.
* * *
– А сейчас, – сказал диктор.
– Стадион Уэмбли чествует победителя, – сказал он.
На экране замелькали сиськи певицы Кардашьян. Трибуны взревели. Где-то уже дрались, мелькали шлемы британских бобби, которые, конечно же, как в любой демократической свободной стране, были без оружия, а толпу за них расстреливали коммандос из Ми-6. Виктор приветственно помахал, – как учили, – в камеру.
На пьедестале почета Виктор стоял один. Ведь Карелин так и не проснулся, а китайца так и не починили.
– Гимн страны победителя, – сказал комментатор.
Молдавский Олимпиец Виктор торжественно приложил руку к сердцу и запел под бравурную музыку какого-то военного азиатского марша.
– Трахал-трахал-трахал, – пел он.
– Трахал я ваш молдавский гимн, слов я не знаю, – пел он.
– Слов я не знаю, не знаю я слов, – пел он.
– Слов слов слов, – пел он.
– Молдова Молдова Молдова, – пел он.
– Трахал трахал трахал, – пел он.
Прозвенели литавры и гимн кончился. Виктор с удивлением понял, что даже и мелодия гимна была ему незнакома. Недаром в Молдавии таких как я считают «пятой колонной», подумал Виктор с резким осуждением, потому что не знал, насколько продвинулись в деле подслушивания молдавские спецслужбы, может, и мысли уже Пишут.
– Ну а ты думал, мальчишечка, – сказала ему пожилая женщина в белом платье и дурацкой шляпке.
– У меня в коллекции дисков такого говна не было, – сказала она.
– Пришлось взять гимн ближайшего вам по духу африканского государства Того, – сказала она.
– Наклоняйся, – сказала она.
Виктор наклонился и получил медаль на шею и старческий поцелуй в щеку., но, почему-то, с языком.
– Королева Великобритании награждает сенсацию Игр, – воскликнул комментатор.
Королева, подобрав юбки, лихо вспорхнула на ступеньки, и, крепко обняв Виктора за талию, стала позировать. Виктор, сторонясь, улыбался и делал вид, что счастлив.
– Улыбайся, гаденыш, – сквозь зубы сказала Ее Величество.
– Мы на одних только откатах три ярда зеленых подняли, – сказала она.
– Плюс права на трансляцию, тыры-пыры, – сказала она.
– Плюс заставили отстегнуть пидаров всяких лоховских – сказала она.
– Ну, обычную дань, – сказала она.
– Канада, Австралия, Зеландия, – сказала она.
– Которая Новая, конечно, а Старую кризисом евро разводим, – сказала она.
– Времена нынче конечно трудные, приходится бабос не напрямую отжимать, – сказал она.
– Традиционное уважение бывших доминионов к сфере англоязычного мира, – сказала она.
– Абсолютная независимость при королеве в качестве декорации на посту главного лица государства, – сказала она.
– Полная самостоятельность во внешней политики, за исключением решений куда слать войска и с кем подписывать мирные договоры, – сказала она.
– Мальчишечка, да ты хоть понимаешь, что я говорю-то? – сказала она.
– Молдаванчик ты мой классического стиля борьбы, – сказала она.
– Да, бабушка, – сказал виновато Виктор.
– Я ведь русский, бабушка, – сказал он, стесняясь.
Королева отошла от него на одну ступеньку и взглянула пристально.
– То-то русским духом пахло, – сказала она недовольно.
– Ну, я не один здесь такой, – сказал Виктор, кивнув в сторону бело-сине-красных флагов.
– То фальшивые русские, я к ним привыкла, мальчишечка, – сказала Елизавета, кокетливо подмигнув.
– Какими судьбами на Олимпиаде, недобиток? – сказала она и поправила парик и чулок.
– Только быстро, я тороплюсь кабинет министров распускать, – сказала она.
– Чисто символически, конечно, – сказала она, хихикнув.
Волнуясь, Виктор вкратце рассказал свою историю. Русский прадедушка-директор гимназии в Могилеве, революция, расстрелы, бегство в Бесарабию, годы страха, ненависти, смирения… Ее Величество слушала внимательно. Зал сидел тихо, ведь английские хулиганы, как и положено сотрудникам полиции низшего звена, знают, когда можно шалить, а когда нельзя.
– В общем, вот такая муйня, – закончил Молдавский Олимпиец Виктор.
Бабушка Елизавета Вторая прослезилась.
– Ну что сказать, – сказала она.
– Не всех добили, – сказала она.
Похлопала Виктора по щеке, поглядела внимательно. Виктор понял, что наступает решающий момент. Тот самый, из-за которого он в 10 лет пошел в секцию борьбы, и проводил на тренировках по шесть часов в день, и ради которого старался не обращать внимания на окружающую его молдавскую действительность.
– Ваше величество, – сказал он, волнуясь.
– Я бы… я хо… в общем, – сказал он.
– Я прошу политического убежища, – сказал он.
– Не удивил, – сказала ее Величество.
– Какой русский не хочет в Лондон? – сказала она.
– Особенно если педераст, москвич, олигарх или хипстер, – сказала она, подозрительно приглядываясь к Виктору.
– Каждый Нормальный творческий хипстерок-пидарок из Москвы мечтает о Лондоне, – сказала она.
– Сняться у имперской телефонной будочки, – сказала она.
– Подрочить на обоссанную стену в предместье для баклажанов с очередным «креосом» пидараса Банкси, – сказала она.
– Банкси-муянкси, – сказала она.
– Да Банкси у меня на полставки провокатором, – сказала она.
– Даже лондонское быдло из низших классов не эти ваши сраные русские gopniki, а а брутальные chav-ы, – сказала она.
– Которые, НА МИНУТОЧКУ, говорят по Английски, – сказала она.
– Так о чем это я? – сказала она.
– Елизавета Величество, – сказал Виктор.
– Лиза, Лизонька, Лизуха, – сказал он.
– Бабаня! – сказал он.
– Не отдавайте меня молдаванам обратно, пожалуйста! – сказал он.
– Извините что я к вам обращаюсь, – сказал он.
