— В полночь двинусь.
Андер встал, еще раз покосился на ближайший труп — женщина нифилимов, лежащая навзничь, — и направился к Дагонору.
— Постой.
Андер остановился.
— Чуть не забыл. Никаких сокровищ мы не нашли.
Андер молчит.
— Рабы о них ничего не слыхали.
— Так что же?
— Где искать?
— В шахтах, конечно. За подземной рекой. Я подсмотрел, как нифилимы таскали туда ящики.
— Воры лазили в пещеры. Бесконечные лабиринты!
Андер пожал плечами.
— Чем же я могу помочь? Ищите! Только когда найдете — или когда надоест искать, — сделайте мне одолжение.
— Какое?
— Завалите вход в пещеры.
— Почему?
— Ничего доброго из этой горы на свет не вышло.
Ламех открыл глаза и увидел над собой ветку расцветающего ивняка. Мелкие светлые бутончики окружены серыми листьями. Он закрыл глаза, а когда открыл их снова, ветка исчезла.
Его волокут по земле, под спиной перекатывается галька. Вот он проехал мимо уткнувшегося лицом в грязь трупа. Попытался вывернуть голову и увидеть, кто его тащит, но разглядел только побелевшие от напряжения костяшки пальцев.
В следующий раз он очнулся, когда солнце уже зашло. На небе звезды. Он лежит неподвижно.
— Кто… — прохрипел он.
Рядом трещит костер.
— Кто-нибудь!.. Яч… Ячмень…
— Тихо, — ответил кто-то.
— Пить…
— Сесть сможешь?
— Постараюсь.
Ламех попытался опереться на локти. Череп пронзила острая боль.
— Подожди, помогу.
Под плечи скользнула чья-то рука, и Ламех с удивлением узнал парня из рудника. Все лицо побитое.
— Пей, — сказал парень.
Ламех всосал воду сквозь шерстяную соску. Парень снова опустил его голову на землю.
— Ох-х-х… Башка раскалывается, — пожаловался Ламех.
— Спи.
Ламех попытался устроиться поудобнее… хоть бы голову пристроить.
— Еда есть?
— Нет.
— Ничего?
Раздалось шуршание.
— На.
Кусочек хлеба с палец величиной.
— Жуй как следует. Смотри, чтоб не вырвало.
— Где… Ячмень?
Ламех старательно жевал. Он вспомнил, как они вышли в овраг и увидели нифилимов. Ячменное Зерно, как всегда, впереди. Ламех за ним, как водится, не успевает, отстает. После этого — провал. Как будто над ним стоит белокурый воин с мечом, и льет дождь.
Приснилось?
— Дрыхнет твой Ячмень. Завтра наглядишься.
— Но жив…
— Живее, чем вчера. И еще безобразнее.
Ламех помолчал.
— А почему мы… не под крышей?
— Под какой крышей? Ваши дурни сожгли все, что горело. Остался только храм. Он не горит, а разрушать — слишком крепок. Но меня туда не затащишь.
Ламех закрыл глаза, надеясь, что боль в голове уймется. Желудок вел себя подозрительно, однако тошнота к горлу не подступала. Уже хорошо.
— Где народ?
Парень склонился над ним — почти нос к носу. Глаза красные. Не спал или плакал.
— Заткнись, — прошипел он раздраженно. — Нет народа, почти одни трупы. Куча раненых. Без рук, без ног, животы вспороты. Больные. У многих есть неприятности посерьезней, чем шишка на затылке. Так что помалкивай. Понял?
Ламех вздрогнул. Ему показалось, что парень ударит его, и он невольно закрылся руками. Ладонь его при этом уткнулась во что-то круглое и упругое.
Женская грудь!
— Ты… не парень? — пискнул Ламех.
Она покачала головой.
— Жаль, что не все нифилимы такие же олухи, как ты.
Из ее глаз выкатилась слеза, губы задрожали.
— Как тебя зовут?
— Ада.
Она села рядом, вздохнула и сложила руки под грудью. Конечно, она устала, понял Ламех. Ей бы выспаться.
— У больных язвы на груди? — спросил он.
Она кивнула.
— У нас от этого некоторые умерли.
— Так что ж, ты у нас особенный?
— Нет, я просто…
— Ладно, помолчи.
Ламех закрыл глаза. Заснуть бы, но боль в голове мешает.
— Спасибо тебе… Ты меня спасла.
— Случайно, — отмахнулась Ада. — Я шла мимо, а ты закашлял. Все думали, что ты покойник.
— Спасибо…
— Завтра я помогу тебе добраться до лагеря. Все в пещеры забрались, в рудники.
— Я бы лучше здесь остался.
Ада засмеялась.
— Я тоже.
— Сможешь тащить? — Ада сунула Ламеху в руки большой сверток.
— Что здесь?
— Мясо с хлебом.
— Вместе? — Ламех сморщил нос. — Зачем же портить хорошие продукты?
— Меня Урук научил. Тебе понравится, вот увидишь.
Ламех упаковал пищу, а Ада тем временем рылась в остальном барахле. Куча металлической и деревянной посуды. Ламех уговаривал бросить все это, Ада долго спорила, но наконец сдалась. Однако здоровенный мех с водой все же прихватила. Зачем? Река ведь рядом.
— Что еще? — покосился на нее Ламех. Ада полезла в кучу шкур. — Мы ведь уже договорились…
— Вот что. — Ада вынула меч. Таких Ламех еще не видел. Элегантная рукоять, а клинок вдвое тоньше, чем у потерянного им оружия. Ада закрепила меч на поясе. — Урука.
— Я думал, его похоронили с Уруком.
— Мы всем так и сказали. Но Урук бы этого не одобрил. Он не суеверен. Для него меч — инструмент, он должен служить людям.
— Теперь все готово?
— Как ты себя чувствуешь?
Ламех посмотрел на храм. Стены его покрыты телами воинов-нифилимов. Руки и ноги их прикреплены к святилищу. Один труп сильно обожжен: воры вытащили его внутренности, поджарили и засунули обратно.
— Поскорей бы оказаться отсюда подальше, — вырвалось у Ламеха.
— Уходим, — кивнула Ада. — Завтра Джаред поведет остальных, мы пойдем медленно.
— Сколько народу осталось?
— Не знаю. Несколько сотен.
— Вместе с пленными?
— Может, и больше. — Ада вертела мешок, пристраивая его поудобнее. Мех с водой она уже перекинула через плечо. — Вход в рудники замуровывают.
