«Заблудился», — подумал он. Развернулся и заметил поток, который видел уже не раз. Рыба скользит в воде у самой поверхности. Деревья и лианы на другом берегу сплелись в непроницаемую сеть.
Урук сложил руки на груди. Он ждет.
Джунгли расступились, и на берег выступила она. Как всегда, прекрасная. Ясная, гладкая, сияющая. Обнаженная, как солнце. Положила копье, опустилась на колени и припала к воде, лакая ее языком. Зубы сверкают в свете звезд.
Вот она выпрямилась и смотрит на Урука.
— Мне не перейти.
Она манит.
— У тебя есть лодка?
Она улыбается и машет ему рукой.
— Вода холодная, — жалуется Урук. — Я не могу…
Она смеется, хватает копье и шутливо замахивается на него.
Урук опускает ногу в воду. Очень холодная вода, но на этот раз Урук не отступает.
На середине Урук зачерпывает воду ладонью и подносит к губам. Глотает и понимает, что всегда он чувствовал себя неважно: то слишком жарко, то мышцы болят, то желудок беспокоит. Но один глоток воды из неведомой реки — и все прошло.
Урук выходит на другой берег и втягивает в себя запахи джунглей. Джунгли полны жизнью, и джунгли — это сама жизнь.
— Я жду тебя, — говорит она.
Урук скользит по ней взглядом.
— Ты совсем голая.
Он улыбается. Не это он хотел сказать.
Она улыбается в ответ:
— Разве одежда украсит меня?
Урук с ней согласен.
— Мне тоже раздеться?
Взволнован Урук.
— Разве ты станешь лучше без одежды? — спрашивает она.
Урук не знает ответа. Он нерешительно стаскивает с себя рубаху и швыряет ее в поток. Нет больше рубахи, утонула, вода унесла.
— Лучше тебе?
Урук кивнул. Хочет стянуть и штаны, но почему-то не решается.
— Кто ты? — спрашивает он.
Она смеется. Смех ее ласкает слух. Девичий смех. Никогда раньше не слышал Урук такого приятного звука.
— Как я сюда попал?
— Судьба.
Урук вздыхает.
— Не каждому дается судьба, — объясняет она. — Многие живут как препятствия, которые надо преодолеть, как камни на пути, которые надо отбросить. Таких большинство.
— Мне бы другую судьбу, — вздыхает Урук.
— Ты повидал в мире больше, чем любой другой из живших.
— Но я хотел больше узнать о людях… О мужчинах… и женщинах.
Она смеется опять.
— Ты получил по своему жребию.
— Что теперь? — спрашивает Урук.
— Что выбираешь?
Урук шумно вздыхает.
— Охоту! Мы вместе, ты и я.
— На кого? — Она кладет руку ему на плечо. Тепло ее ладони растекается по телу и согревает душу. — Древнего ящера? Чудовище из мифов? Левиафана?
— Я всегда мечтал об охоте на льва.
Снова улыбка.
— Готовься! Втроем мы загоним львов во всех странах, где они обитают.
— Втроем?
— Ты ведь не оставишь лучшего друга?
Нахмурился Урук.
— Кого?
Она указала рукой в сторону реки.
Пес несется к нему по траве. Вот он прыгает в поток, пьет, плывет, лает. Вот бросается к Уруку, и они катятся по песку со смехом и лаем.
Она склоняется над ними.
— Охота!
Оба вскочили.
— А после охоты? — спрашивает Урук. — Что после охоты?
Ее копье поднимается к небу. И Урук видит там Нуму. Звезды означили облик ее яркими вспышками света.
Глава 2
Возвращение
Солнце поднялось над восточными холмами, залило небо пурпуром и золотом.
Андер сидит на скамеечке Кишара и поглядывает на поле, где отгремело сражение. Справа от него поломанный стол, у ног пара трофейных сапог нифилима.
— Чем занят? — спросил его Изин, тяжело дыша после подъема на холм. Левая рука жреца перевязана и примотана к телу. Изин потерял в бою четыре пальца левой руки. Джаред решил, что кисть нужно поднять повыше и дать ей покой. Кровь остановилась, но рана еще долго будет мучительно болеть.
— За мертвецами слежу.
Изин покосился вдаль. Трупы были разбросаны до самого Дагонора.
— Посмотри на того. Почти как живой.
— Но у него грудь открыта.
— А глаза?
Изин не хочет смотреть покойнику в глаза. Слишком много он их видел за последнее время. Глаза, прищуры, мудрые усмешки, детские улыбки, кривые ухмылки, звериный оскал, рот, распахнутый в предсмертном крике… Мертвые скрюченные пальцы… Волосы, развеваемые ветром, — издали кажется, что покойник слегка покачивает головой.
— Откуда у тебя сапоги? — вырывался у Изина глупый вопрос.
Андер промолчал.
— С тела снял? Зачем?
— Может, понадобятся в северных горах. — Андер подобрал сапог и провел пальцем по подошве. — Говорят, там есть места, где облака от холода твердеют и белой пылью падают с неба.
— И покрывают землю? — Изин хмыкнул. — Слышал я эти сказки.
Андер пожал плечами и натянул сапог на ногу.
— Возвращайся в Кан-Пурам.
— Нет.
— Ты герой. Будешь жить в почете и достатке!
Андер поморщился.
— О тебе песни петь будут.
— Вон они, песни, — Андер кивнул в сторону трупов. — Каждый труп — песня.
— Никто не погиб напрасно.
— Может быть. — Андер потянулся за другим сапогом. — Ты это им объясни. Они не поймут.
— Что ты собираешься предпринять?
— Их следы ведут в земли дикарей. Не меньше двадцати пяти нифилимов ушли туда. Они дойдут до Ибекса и свернут на север.
— Но мы победили.
— Я не победил. Еще не победил.
Изин опустил взгляд к своим ногам, к ремешкам сандалий и грязным пальцам. Он не знал, что сказать.
