— Так, значит, мне заблокировали связь с Центром? — звенящим от ярости голосом спросил Кин.
— Я не в курсе, клянусь вам, — забормотал вконец струхнувший Тарпиц. — Возможно, такая инициатива исходила от Наримана. Я немедля проверю…
Потрясающая изворотливость этого подонка приводила Кина в состояние на грани бешенства. Даже из гибели своего шефа он умудрился извлечь все выгоды, какие только были возможны.
— Проверите, но чуть позже, — приказал Кин. — Сейчас на очереди дело поважнее…
Он оборвал фразу и умолк. Внезапно до него дошло, какое задание получила Стасия Фейно и что означал ночной звонок по интеркому, на который она не стала отвечать. Вот на этом Тарпиц, кажется, окончательно попался, и вряд ли ему удастся отвертеться. Установить истину будет проще простого: перекрестный допрос, очная ставка, в крайнем случае инъекция веритала. При мысли о том, что Стасию придется допрашивать под вериталом, ему вдруг стало не по себе. Однако, рассудил он, припереть Тарпица к стенке еще успеется, нельзя же воевать в одиночку против всех сразу.
— Какое именно дело вы имеете в виду? — прервал паузу встревоженный Тарпиц, безошибочно почуявший неладное.
— Я знаю имя того, кто составил эту шифровку, — расстановкой произнес Кин. — Единственный человек, который присутствовал при моем разговоре с Харагвой третьего числа, а потом при его аресте.
— Вы имеете в виду Ронча? — Глазки Тарпица хищно сощурились.
— Да.
Про себя он заметил, что любой контрразведчик средней руки на его месте сразу включил бы в круг подозреваемых лиц именно Ронча с его запятнанным досье и незадавшейся карьерой. А он, Кин, перемудрил из-за своей идиосинкразии к разработке самоочевидных версий. Вдобавок Ронч оказался вне подозрений еще и потому, что был единственным офицером из всей этой захолустной гарнизонной своры, который вызывал у Кина некоторую симпатию. Надо отдать ему должное, для своих целей он избрал себе на редкость удобную личину: всеобщий любимец, разбитной рубаха-парень, который лезет из кожи вон, стараясь быть в курсе последних гарнизонных сплетен.
Между тем Тарпиц переварил услышанное и с деловитым видом поднялся с кресла.
— Когда будем его брать? — спросил он.
— Прямо сейчас, — решил Кин. — Откладывать незачем.
Ему не давал покоя странный душевный осадок, неотвязный и муторный, как если бы это он совершил предательство, а не Ронч. Весь мир перевернулся кверху дном, его единственным союзником оказался вражеский агент, и теперь ему надлежало арестовать этого человека.
— Резонно, — кивнул Тарпиц.
— Сейчас я позову Ронча, — сказал Кин. — Приготовьте оружие, будете подстраховывать.
— Он ждет в коридоре?
— Разумеется.
— Давайте я пошлю туда группу захвата, — предложил Тарпиц, хватаясь за интерком.
— Отставить. Я должен сделать это сам.
Кин переложил наручники из планшета в брючный карман, вынул икстер, снял его с предохранителя и спрятал обратно в кобуру, оставив клапан незастегнутым. Немного помедлил, налаживая участившееся некстати дыхание.
— Ронч, зайдите-ка, — позвал он, выглянув за дверь:
Ни о чем не подозревающий квадр-офицер соскочил с подоконника и направился в кабинет Тарпица. Кин отступил немного назад и вбок.
Конечно же, ему следовало не рисковать и препоручить арест оперативникам контрразведывательного отдела, вместо того чтобы попытаться самому скрутить опытного десантного офицера. Ронч, безусловно, был опасным противником, но Кин надеялся на свою отшлифованную сноровку и преимущество внезапности. В конце концов, ради этого решающего момента он прибыл сюда, на Тангру. А еще он настолько извелся от хитросплетений, двусмысленностей, недомолвок, что сейчас жаждал чисто физического действия, грубой и осязаемой борьбы.
Едва вошедший Ронч поравнялся с ним, Кин ухватил его за правое запястье и рывком выкрутил руку, одновременно сделав подсечку. Затем оседлал упавшего, защелкнул никелированные челюсти наручников на вывернутой за спину правой руке и, прижав ее коленом, взял в захват левую руку.
— Спокойнее, а то сломаю сустав, — предупредил он, почувствовав, как Ронч напрягся, безуспешно пытаясь высвободиться.
Сомкнув вторую половину наручников на левом запястье арестованного, Кин вытащил оружие из его кобуры и вскочил с пола.
— Азенго Ронч, именем закона вы арестованы по обвинению в шпионаже, — произнес он стандартную формулу. — Можете встать.
Внутренне он готовился к отчаянной схватке, однако все прошло на редкость быстро и легко, словно со спарринг-партнером в тренировочном зале.
Ронч неловко перевалился на бок, встал на колени, затем поднялся во весь рост.
— Экая говенная у вас работа, Элий, — сказал он, тяжело дыша и не глядя на Кина.
В этот момент распахнулась дверь, и на пороге возникли двое унтеров с икстерами наперевес.
— В чем дело?! — рявкнул Кин.
— Все в порядке, — поспешил объяснить Тарпиц. — Я на всякий случай поднял тревогу.
Когда тот успел нажать потайную кнопку под столешницей, Кин даже не заметил, однако, заковывая Ронча в наручники, краем глаза он уловил, как ходуном ходит икстер в руке Тарпица. А ведь мерзавец хотел выстрелить и уложить обоих, чтобы попытаться спрятать концы в воду, запоздало понял Кин, и его прошиб холодный пот. В который раз ему неописуемо повезло: Тарпиц в решающий миг смалодушничал, не осмелившись открыть стрельбу.
Вызванное Тарпицем ненужное подкрепление переминалось в дверях с ноги на ногу. Если бы в помещении шла серьезная перестрелка, эти неумехи, торчавшие в проеме, как мишени в тире, не прожили бы и секунды.
— Уведите арестованного, — приказал им Кин.
Один из унтеров нерешительно взглянул на своего непосредственного начальника.
— В первую камеру, на особый режим, — уточнил тот.
Выходя под конвоем из кабинета, Ронч слегка замешкался и бросил взгляд на Кина через плечо, как будто хотел что-то сказать, но передумал.
Кин повертел в руках икстер Ронча и положил на стол перед Тарпицем.
— А вы здорово его скрутили, — льстиво заметил тот.
— Ничего особенного, — пожал плечами Кин. — Обычное дело.
На душе у него стало еще гаже при мысли, что он вполне мог управиться с Рончем иначе, без силовых приемов и внешних эффектов, зато надежно. Просто наставить ствол в спину, приказать лечь на пол и надеть наручники. В последнем взгляде голубых глаз Ронча сквозили недоумение и укоризна, он словно бы спрашивал: «Ну ладно, твоя взяла, но вызверяться-то было зачем?»
— Я думаю, надо немедля послать депешу в Центр, — с энтузиазмом предложил Тарпиц.
— Что ж, составьте рапорт, — откликнулся Кин и язвительно добавил: — Заодно продублируем мое вчерашнее сообщение. Полагаю, Дервенов ждет его с нетерпением.
