Совместившись наконец с бренным телом и приняв позу скалы, Владыка превращений и Предводитель игр замер, дабы осознать струение своих жизнетворных потоков и ввести их в потребные русла. После того как он побывал по ту сторону всесозидающей пустоты и созерцал корни сущего, собственное могучее и гибкое тело казалось ему призрачным клочком тумана, всего лишь сгустком энергии в прихотливо скрученных изложницах пространства. По прошествии нескольких биений малого сердца его телесное зрение расслоилось на привычные спектры, он увидел мягкий свет листвы, привольное мерцание камней и пульсации мельчайших одноядерных существ. Косматое солнце уже показалось из-за горного хребта и двинулось в свое неизменное шествие среди звездных россыпей, рисунок его пятен предвещал благое течение дня.
Оглянувшись, Владыка превращений и Предводитель игр устремил исполненный задумчивости взор в глубину пещеры, где двоекожая самка дремала на охапке сухой травы. Поразительная причуда Бесконечной Игры состояла в том, что эта самка была единственной среди всех двоекожих, кто имел полог, пускай на диво несовершенный и полученный от заблудших помраченных учителей. Более того, она понимала ту важнейшую истину, что разлучение с телом не есть ни зло, ни благо, а просто есть разлучение с телом. Поэтому ее не снедал губительный и нелепый страх перед уходом из мира плотных миражей.
Сущностный кокон самки имел травяную окраску, расцвеченную крошечными солнечными вкраплениями, жизненный ресурс ее плоти уменьшился примерно на четверть по сравнению с обретаемым изначально. Случайная неслучайность сохранила телесную оболочку самки, притом стебель ее судьбы отличался редкостной мощью блистания, прорастая далеко за пределы мира плотных миражей. Распознав это, следовало прервать всяческое попечение о себе, дабы как можно быстрей осуществить паломничество в сердцевину истоков, и вот оно завершилось.
Теперь, побывав по ту сторону истины и заблуждения, Владыка превращений и Предводитель игр удостоверился в правильности своей догадки. По наитию извлеченная им из-под развалин самка осталась пребывать в собственном теле ради того, чтобы выносить плод. Так решил Величайший Ящер Без Тела, Который Всегда Смеется. Более того, Владыке превращений и Предводителю игр следовало продолжать всемерно заботиться о ней и, главное, о том, кто обретал тело в ее лоне. Именно этому забавному комочку хрупкой плоти в грядущем надлежало принять небывалую ношу, став однажды средоточием Необъятного Танца и Бесконечной Игры. Дальнейшее виделось чрезвычайно смутно, как извивы водяной жилы сквозь толщу земли. Так или иначе, их стебли судьбы отныне переплелись воедино, и хотя едкая вонь тела самки жестоко ранила обоняние Владыки превращений и Предводителя игр, он смирялся, побеждая навязчивую мнимость проникновением в подлинную сущность происходящего.
Приняв позу ветки, Владыка превращений и Предводитель игр сосредоточился на свернувшемся в материнском лоне зародыше, свободном от пяти помрачений и семи тягот. Покамест его развитие шло в полном согласии с предначертаниями всесозидающей пустоты. Крошечный уродец с жаберными щелями и хвостом, он с головокружительной скоростью проходил путь совершенствования, на который его предтечам понадобились в общей сложности десятки тысяч веков.
Достойно всяческого благочестивого удивления, думал Владыка превращений и Предводитель игр, что такому ничтожному созданию уготована столь редкостная участь, а тем не менее предначертания Бесконечной Игры вырисовываются с редкой в подобных случаях ясностью. Зародыш надлежало преобразить и приуготовить его тем самым к свершению неизбежно-случайного, дабы оно стало полновесным в зыбких переплетениях ненаставшего.
Следующая седмица поста принесет Владыке превращений и Предводителю игр готовность к танцу, и тогда он совершит преображение вызревающего в лоне самки плода согласно угаданному предначертанию Величайшего Ящера Без Тела, Который Всегда Смеется. Оно провозглашало, что детеныш выйдет из материнской утробы не-двоекожим, но и не-ящером, а вне слияния и разделения будет и тем и другим вместе.
Следует отдать им должное, двоекожие при углубленном знакомстве оказались не такой уж никчемной и ущербной расой, как многие сочли поначалу. На диво слабые, худо приспособленные к жизни, неисцелимо пребывающие в круговороте самых тяжких помрачений, они ухитрились преодолеть космические бездны и принести с собой новую, чрезвычайно интересную игру. Владыке превращений и Предводителю игр стоило немалых трудов убедить соплеменников, что своеобразная игра двоекожих в разлучение с телом ничуть не противоречит обычаям предков, более того, находится в согласии с замыслом Величайшего Ящера Без Тела о нашем жалком и нелепом мире. А когда ящеры занялись этой игрой, после нескольких неудачных попыток Владыке превращений удалось напрочь переиграть двоекожих, за что его удостоили второго именования и нарекли Предводителем игр.
При мысли об этом он вдруг ощутил, как в его душе явственно шевельнулся червячок гордыни. Поспешно принеся покаянную молитву, Владыка превращений и Предводитель игр снова принял позу скалы и вскоре привел свои жизнетворные потоки в соответствие с двенадцатью сокровищами незамутненного пути.
Мимолетно вспомнилось, как он провожал разлученных с телом двоекожих, восседая на вершине священной горы. Их постигла поистине плачевная участь, ибо по слабости внутреннего зрения они восприняли игру в разлучение с телом всерьез, и всепоглощающий страх перед путешествием в иные миры стал для них воистину когтем помрачения. Отравленные бессмысленным ужасом, они барахтались среди собственных нечистот, раздираемые шипами неутоленных желаний. Бремя суетных забот и пагубное неведение о двенадцати сокровищах влекло их прямиком в низкое ничто, где бурлит распад и нет ни малейшей надежды на достойное пресуществление.
Движимый искренним состраданием, Владыка превращений и Предводитель игр решил помочь двоекожим обрести верный путь к миру кристаллических сущностей, однако примененное им сильнодействующее и безотказное средство на сей раз не привело к успеху. Явившись горемыкам в светоносном облике Благой Матери Мироздания, он лишь усугубил их смятение. Таким образом, разлученные с телом сущности двоекожих безвозвратно заблудились в перепончатых мирах, отягощенные своим ничтожеством и слепотой.
Под горестным впечатлением от такого исхода игры Владыка превращений и Предводитель игр долго скорбел, пока не пришел к неожиданному выводу, что именно в силу своего вопиющего несовершенства двоекожие развили у себя множество причудливых способностей, о которых ящеры даже не помышляли. Пораженный тонким изяществом этой мысли, Владыка превращений и Предводитель игр испытал тогда острый приступ благоговения перед величием и необъятностью замысла Бесконечной Игры.
В мире случается все, кроме случайного. Ныне Владыка превращений и Предводитель игр твердо знал: двоекожие явились, чтобы пробудить его расу от уютных грез наяву и указать ей путь к звездам. Предстояла еще одна потрясающая, небывалая доселе игра — космические странствия.
С истовой молитвой, жарко пульсирующей в сосудистом средоточии мозга, Владыка превращений и Предводитель игр вышел из пещеры, приблизился к обрыву и посмотрел вниз, в долину, где под присмотром его учеников неуклонно вызревала стройная громада межзвездного корабля.
