Отчего-то Павлу вдруг стало весело. И он схулиганил. Он просто дал посыл по всему списку разом. Забыв исключить уважаемого гостя маг-директора. Просто забыл, поддавшись охватившему его состоянию озорства. Ну сглупил.
Доселе невозмутимый восточный гость вдруг вскочил со стула, опрокинув его на пол, и ломанулся к Павлу, чтобы замереть перед ним по стойке «смирно». От него пахло потом и очень хорошей туалетной водой с запахом лимона.
В кабинете повисла предгрозовая тишина.
И вдруг Лидочка хихикнула. Ну девчонка, что с нее взять!
Горнин взорвался. Видно, силы понемногу возвращались. Он вскочил с места и заорал:
— Павел!!! Какого черта ты тут фокусы устраиваешь?! Отставить!
И вправду, переборщил.
— Извините, — пробормотал Павел, хотя никакого покаяния в нем ни на йоту не наблюдалось, и «отпустил» господина Мишаля.
Тот, даже вернувшись на место, сохранял напряженное выражение лица, граничащее с испугом.
— Извините его! — продолжал громыхать Горнин. — Распустился, понимаешь. Совсем совесть потерял. То нагадил мне прямо на столе. — Брови восточного гостя удивленно поползли вверх. — Фигурально, конечно. А теперь это. Ты соображаешь, что творишь? Хочешь фокусы показывать — вон иди на улицу и детишек смеши. Балаганщик! Сказано же тебе было, что господин Мишаль, — последовал вежливый полупоклон в сторону золотого галстука, — уже здесь.
— Я же извинился.
— Извинился он! И что мне теперь прикажешь — в жо… В смысле миловаться с тобой?
— Чего кричим? — спросил Мих Мих, появляясь в дверях. — Здравствуй, Иса. О, коньяк пьем! Не угостите старика?
Восточный гость встал, прошел навстречу и чопорно, двумя руками, пожал руку стареющего мага, широко при этом улыбаясь.
— Рад встрече, Михаил Михайлович.
— Я тоже рад. Говорили, твоя жена родила тебе еще одного сына? Поздравляю. Много сыновей — удача в дом. С меня подарок. Уже приготовил. Вечерком прокатимся ко мне?
— С большим удовольствием.
Павел слушал и балдел. Петрович перед иностранцем стелится, а Мих Мих так небрежно, чуть ли не свысока. Есть многое, Горацио, на свете, чего не снилось нашим мудрецам.
— Значит, договорились. Так что насчет коньяка-то? Угостите или как?
— Лида, налей ему. Ты чего пришел? — сбавляя тон, но с заметной подозрительностью спросил Горнин.
— Похоже, тебя спасать. И, кажется, вовремя. Так это и есть наш монстр? — спросил он, глядя на Аллу. Он сел напротив нее и кивком поблагодарил секретаршу, поставившую перед ним бокал. — Интересно будет послушать.
— Ты не член комиссии, — быстро проговорил Горнин.
— Не судья, это точно. Я адвокат.
— Что?! Какой еще адвокат? Ты совсем уже?
— От общественности. Вы ж сейчас парня долбать будете, а он в этих делах ничего не понимает. Навешаете ему лапши на уши, снимай потом. Кстати, правилами это не возбраняется.
— Лапша?
— Адвокат!
— Про адвоката там ни слова нет.
— Что не запрещено, то разрешено. Кстати, я еще и свидетелей приглашу. Вот ее, например, — показал он на Марину. — Так что, когда едем?
— Михаил Михайлович прав, — покивал господин Мишаль. — В заседании комиссии в одна тысяча девятьсот восьмом году в Брюсселе, когда обсуждалась деятельность Эжени Лаваль, присутствовал защитник из числа местных магов.
— Никуда мы не поедем, — глухо проговорил Горнин, запустив нос в бокал, из которого в рот перелился солидный глоток. — Все скоро будут здесь. Подозреваю, что очень скоро.
За этим последовал недовольный взгляд в сторону Павла.
— Ну и хорошо. Паш, Мариночка, присаживайтесь, в ногах, как известно, правды нет. Ничего, что я тут слегка распоряжаюсь? — ехидненько поинтересовался Мих Мих.
Вместо ответа маг-директор сурово посмотрел на секретаршу, наблюдавшую эту сцену с неподдельным интересом.
— Я тебя что просил сделать, а?
— Ой! Бегу, Александр Петрович, бегу.
Она упорхнула бы прямо с бутылкой в руке, если бы Мих Мих не остановил ее и не перехватил сосуд с драгоценной жидкостью.
Но сразу вылететь из кабинета ей не удалось. В очередной раз ойкнув, она отступила перед стремительно входящим Перегудой.
— Что тут происходит? — закричал он с порога, хотя порога как такового здесь не имелось. Так, оборот речи.
— Ты бы сначала поздоровался, Рома, — укорил его Мих Мих, с заметным удовольствием потягивающий коньячок. — Хоть не с нами, так вот с господином Мишалем.
Перегуда затравленно посмотрел на араба и поспешил изобразить нечто среднее между хищным оскалом и радостной улыбкой.
— Здравствуйте. Рад встрече. Очень рад. Извините, весь на нервах. Но в чем дело, почему вы тут, а не поехали в Зеленоград?
— Планы поменялись, Роман Георгиевич, — сказал Горнин. — Комиссия соберется здесь. Присаживайся.
— Вот как? А что вы сделали с моей дочерью? Что вы тут вообще творите?! А ну немедленно снимите с нее свое воздействие.
— Тебе надо, ты и сними, — безмятежно ответил Мих Мих, подливая себе коньяку. — Кто еще будет? Марина? Паша? Я вам сейчас бокальчики подам, а то сидите как не родные.
Семенов встал и пошел к бару, а Перегуда, несколько картинно развернувшись, уставился на дочь.
Павел хорошо видел, как от него к Алле потянулись серо-зеленые языки, лизнувшие ее по телу. Раз, другой. Потом третий. И еще раз.
— Что за шутки? — зло спросил Роман Георгиевич. — Расчаруйте немедленно!
— Разочарован? — ехидно поинтересовался Горнин, явно наслаждаясь процессом. — А ты вон его попроси, — кивнул он на Павла.
— Ну? — посмотрел Перегуда в том же направлении.
— Паша, а ты не спеши, — посоветовал Мих Мих. — Сейчас все соберутся, и вот тогда…
— Я требую! Вы не имеете права. И ты, — последовал гневный взгляд в сторону Павла, — в особенности. Я должен с ней поговорить.
— Я полагаю, — взял слово господин Мишаль, — что станет лучше, если мы все подождем членов комиссии. Мне кажется, нет смысла здесь собравшимся дважды выслушивать то, что можно послушать всего один раз. Пожалуйста, подождите еще немного времени.
— Как скажете, мсье Мишаль. Только должен обратить ваше внимание, что происходящее существенным образом попирает права моего ребенка и наносит мне непоправимый моральный вред.
— Комиссия это, несомненно, учтет. Присаживайтесь, прошу вас. Ведь вы позволите, Александр Петрович?
— Теперь вы здесь распоряжаетесь.
— Благодарю вас за любезность. Пожалуйста, — последовал приглашающий жест в сторону Перегуды. — Подождем.
