— Гигантский череп, в котором жил Хоггно, вполне мог принадлежать какому-нибудь великану.
— Это был череп зверя. Очень большого зверя, но не великана.
Гомунколосс спустился в шахту, и я полез следом. Шахта привела в большую темную пещеру, где факел отбрасывал лишь маленькое пятно света на пол. Пол был гладким и ровным, возможно, даже отполированным. На меня повеяло запахом антикварных книг, таким сильным, что я словно почувствовал их вкус.
— Где мы? — спросил я. — Тут где-то есть книги?
— Осторожно! — сказал Гомунколосс. — Тому, что я делаю теперь, я научился у книжнецов, когда тайком за ними подглядывал.
— Ты подглядывал за книжнецами? Значит, ты со всеми так поступаешь? А как же неприкосновенность частной жизни?
Гомунколосс усмехнулся.
— Как-то я подбросил на порог Кожаного грота письмо Данцелота ко мне. Так они привели меня в свою Палату чудес. Я знаю пути, которые больше никому не известны.
— Это ты принес письмо Данцелота книжнецам?
— Кто же еще? Сдается, ты его читал?
Я кивнул.
— Похоже, ты так поступаешь со всеми чужими письмами, какие попадают тебе в руки. А как же неприкосновенность частной жизни?
Я было пристыженно понурился, но тут же снова вскинул голову, так как Гомунколосс вдруг подбросил факел в черноту.
В синем свете кувыркающегося факела я увидел, что потолок пещеры невероятно высокий, метров тридцать по меньшей мере. И что по стенам до самого потолка тянутся книжные полки. С одной стороны, в этом не было ничего неожиданного: в катакомбах я видел шкафы и повыше. Однако поражало то, что книги на полках были высотой с ворота сарая.
Ловко поймав факел, Гомунколосс тут же опять его подбросил.
Гигантские книги, стоявшие длинными рядами корешок к корешку, пробудили во мне странное чувство превыше всякого уважения. Для такого состояния у Плачущих теней было выражение «Благореспа», означавшее уважение, граничащее со страхом. В таком состоянии трудно подавить в себе порыв пасть ниц и молить о пощаде.
Гомунколосс снова поймал факел.
— Тут есть книги размером с дом, — сказал он.
— Но конечно, хозяева этих мест давным-давно вымерли, да? — простонал я.
— Да, давным-давно, — согласился Гомунколосс.
Я вздохнул с облегчением: передо мной лишь артефакты вымершей расы гигантов.
— За исключением одного.
— На такой глубине есть что-то живое? — испугался я.
— Да. К сожалению.
— И что же?
— Трудно сказать. Нечто очень большое. Чудище.
— В твоем подвале живет чудище?
— В любом подвале живет чудище.
— Значит, великан и чудище разом? — У меня подкосились ноги.
— Да. Я не знаю, как еще его описать. Оно не только ужасных размеров. Дело обстоит много хуже: я подозреваю, что это каннибал.
Чудище, великан и каннибал. Час от часу не легче. Надеюсь, Гомунколосс просто хочет распалить мое воображение.
— А теперь скажу тебе еще кое-что, но ты, скорее всего, не поверишь, — продолжал Гомунколосс, точно прочел мои мысли. — Этот великан — ученый. Или что-то вроде алхимика. Он читает. Читает все эти исполинские книги, которые ты тут видишь. Он проводит эксперименты в гигантской лаборатории неподалеку отсюда. Трупы своих предков он складировал в гигантской ледяной пещере. Думаю, он потому прожил так долго, что поедал их одного за другим. Их мертвая плоть поддерживает его жизнь.
М-да, как раз такие истории рассказывают в детстве друзьям, когда спускаются с ними в подвал. Наверное, Тень-Король хочет сделать из меня автора в жанре ужасов.
— И хочешь скажу, что я еще думаю? — спросил Гомунколосс.
— Жду не дождусь.
Заговорщицки ко мне наклонившись, Гомунколосс понизил голос до хриплого шепота:
— Я думаю, что этот великан не в себе! Больной на голову! — Он покрутил пальцем у виска. — Хотя головы-то у него нет.
— Нет головы?
— Никакой. Во всяком случае того, что мы бы так назвали. И рта у него, по сути, нет, но однажды я видел, как он пожирает труп. И поверь мне, это самое неаппетитное, что я когда-либо…
— Да перестань же! — воскликнул я. — Тебе меня не напугать. Скажи наконец что мы тут ищем?
— Я же тебе объяснил. Мы хотим разгадать тайну замка Тенерох. Последнюю загадку катакомб.
— Никакого чудища тут нет. Ты просто хочешь меня испытать.
— Ну, если ты такой бесстрашный, иди впереди.
— Вот и пойду.
— Вот и пойди.
Пройдя мимо Тень-Короля, я сделал несколько нерешительных шагов в темноту.
— Ты, наверное, тоже не в себе, раз без нужды лезешь во владения опасного чудища, — сказал я.
— Я-то ничего такого не делаю, — отозвался Гомунколосс. — Это ты туда лезешь.
— Ты о чем? — переспросил я и обернулся. Но он уже исчез. Только факел с медузосветом лежал на полу.
Динозаврий пот
Мне это напомнило глупые детские игры. В Драконгоре мы заводили малышей в жуткие темные пещеры, а после убегали. Нам казалось ужасно смешным оставлять их, беспомощно плачущих, искать дорогу назад, пока мы сами надрывали животики от смеха в укромном месте. Мне тогда было лет тридцать-сорок — совсем мальчишка. Вот и у Тень-Короля такие же детские шуточки.
— Гомунколосс! — позвал я. — Хватит дурачиться!
Никакого ответа.
Я подобрал факел.
— Гомунколосс! — окликнул я снова.
— Колосс… лосс… лосс… осс… осс… — ответило эхо.
Разумеется, шутник притаился где-то в темноте. А вот не доставлю ему удовольствия, ничем не покажу ни страха, ни слабости! Повыше подняв факел, я просто двинулся дальше по гигантской библиотеке. Пусть себе крадется следом, если уж ему это так нравится.
Голубой свет факела придавал исполинским книгам что-то театральное — ни дать ни взять кулиса к пьесе-сказке про злого великана. Судя по запаху, им тысячи лет. Странно, что они еще не рассыпались в пыль. Вероятно, создавший их народ знал особый способ консервировать бумагу. Если вообще страницы этих книг из бумаги, а не из металла или шкуры какого-нибудь древнего зверя. Вокруг я видел лишь основательные, зачастую шелушащиеся корешки, украшенные маленькими бугорками — может, это тоже разновидность письма? Но если так, о чем рассказывают эти истории? Или это научные труды, сумасбродная алхимия великанов? Понадобилась бы дюжина крепких молодцов, чтобы снять с полки хотя бы одну книгу и проверить.
