Здесь начинается рассказ. В нем говорится о том, как ко мне попала «Кровавая книга» и как я обрел Орм. Эта история не для тонкокожих и слабонервных — им я советую сразу вернуть книгу на полку и уползти в отдел детской литературы. Кыш, кыш! Исчезните, плаксы и любители чая с ромашкой, тряпки и нытики! Здесь пойдет рассказ о том месте, где чтение еще остается истинным приключением! А слово «приключение» я понимаю на старый лад, по «Толковому словарю замонийского языка»: «Рискованное предприятие, в которое пускаются из задора или тяги к исследованию, с головокружительными поворотами событий, непредсказуемыми опасностями и зачастую фатальным исходом».
Да, я говорю о месте, где чтение может ввергнуть в безумие. Где книги способны ранить, отравить, да что там, даже убить. Только тот, кто ради этой книги готов пойти на подобный риск, кто готов поставить на кон свою жизнь, лишь бы узнать мою историю, пусть последует за мной к следующему абзацу. А прочих я поздравляю с малодушным, но благоразумным решением остаться дома. Всех благ вам, трусы! Желаю вам долгого и смертельно скучного прозябания и этой фразой делаю вам ручкой!
Итак. Одним махом сократив число моих читателей до горстки безрассудных храбрецов, я от всего сердца приветствую оставшихся. Привет вам, мои отчаянные друзья, вы из того теста, из которого лепят искателей приключений! А потому не будем терять времени и безотлагательно отправимся в странствия. Ведь нас ждет поход, букинистический поход в Книгород, в Город Мечтающих Книг. Завяжите покрепче шнурки — путь предстоит неблизкий: по каменистым предгорьям, потом по равнине, где густые стебли травы по пояс остры, как бритвы. И наконец, по темным, запутанным и опасным тропам все глубже и глубже в подземелья. Не знаю, сколькие из нас вернуться назад. Могу лишь посоветовать никогда не терять мужества — что бы с нами ни случилось.
В Книгород
Если, двигаясь на восток по Дульскому плоскогорью в Западной Замонии, путник из последних сил преодолевает море колышущейся травы, перед ним внезапно открывается бесконечная гладкая равнина, которая, скрываясь за горизонтом, переходит в Сладкую Пустыню. В хорошую погоду и если ветер не взбивает пыль, можно различить пятнышко, которое все увеличивается по мере того, как приближаешься к нему размашистым шагом. Затем его очертания становятся угловатыми, из них складываются остроконечные крыши, а после и само овеянное легендами место, которое называют Книгородом.
Его запах чувствуешь издалека, — оттуда веет старыми книгами. Будто распахнули дверь в гигантский букинистический магазин, будто поднялся самум книжной пыли, и прямо в лицо пахнуло затхлостью миллионов истлевающих фолиантов. Есть люди, которым этот запах не по нутру, которые, стоит им раз чихнуть, бегут без оглядки. Согласен, он не слишком приятный: безнадежно устаревший, отдающий распадом и разложением, бренностью и плесневым грибком — но есть кое-что еще. Легкий кисловатый привкус, напоминающий дуновение ветерка, пробежавшего по лимонным деревьям. Возбуждающий аромат старой кожи. Острая едкость типографской краски. И, последний, но самый главный, умиротворяющий запах дерева.
Я говорю не о живых деревьях, не о смолистых лесах и свежих еловых иголках, я говорю про мертвое, ошкуренное, отбеленное, перемолотое, вымоченное, проклеенное, свальцованное и порезанное дерево, короче, про бумагу. О да, мои любознательные друзья, и вы тоже уже ощущаете этот аромат, напоминающий об утерянном знании и древних ремесленных традициях. И теперь вам нелегко подавить желание поскорей открыть антикварную книгу, ведь правда? А потому прибавим шагу! С каждой минутой запах усиливается, манит все больше. Все яснее видны дома под островерхими крышами, над которыми поднимаются сотня, тысячи каминных труб и жирными клубами затемняют небо и подмешивают к запаху новые ароматы: свежесваренного кофе, свежеиспеченного хлеба, нашпигованного травами мяса, которое скворчит на вертеле над углем. Наш шаг снова ускоряется, и к пылкому желанию открыть поскорее книгу примешивается тоска по чашке горячего какао с корицей и ломтику еще теплого песочного кекса. Быстрее! Быстрее!
Наконец мы подходим к окраине, усталые, голодные, исполненные любопытства — и чуть-чуть разочарованные. Не видно ни внушительной крепостной стены, ни охраняемых ворот (скажем, в виде гигантской твердой обложки, которая, покряхтывая, открылась бы на наш стук), нет, есть лишь несколько узеньких улочек, по которым вступают в город или покидают его, спеша по своим делам, обитатели Замонии всех рас и размеров. Большинство несет под мышкой стопки книг, некоторые даже волокут за собой целые тачки. Сценка у ворот самого обычного городка, если бы не бесчисленные книги.
И вот, мои отважные спутники, мы стоим на волшебной границе Книгорода — именно здесь, без всяких фанфар начинается город. Вот сейчас мы переступим его невидимый порог, войдем и узнаем его загадки и тайны.
Сейчас, сейчас.
Но прежде я хочу ненадолго прерваться и сообщить, по какой причине вообще отправился в дорогу. У каждого путешествия есть свой повод, и мой заключался в пресыщении и юношеском легкомыслии, в желании вырваться из привычного уклада, узнать жизнь и повидать мир. Кроме того, мне хотелось выполнить обещание, которое я дал умирающему, и, не в последнюю очередь, я шел по следу удивительной загадки. Но все по порядку, друзья!
В Драконгоре
Когда юный обитатель Драконгора[2]вступает в возраст, достаточно зрелый для чтения, он получает от родителей так называемого «крестного во литературе». Обычно его выбирают из родных или ближайших друзей, и с сего момента он отвечает за литературно-поэтическое воспитание юного динозавра. Такой крестный учит воспитанника читать и писать, приобщает к искусству замонийской поэзии, наставляет в круге чтения и обучает писательскому ремеслу. Он выслушивает его стихи, обогащает словарный запас и так далее и тому подобное — иными словами, всемерно способствует творческому развитию крестника.
