— Мне кажется, это не лучшая идея, — вяло возразил Дэвид.
— Почему же? Мы совершенно одни. Я соскучилась по тебе.
— Нам пора покончить с этим, — пробормотал Дэвид, думая о детях и страстно желая оказаться с ними. — Так не может больше продолжаться. Нам было хорошо вместе, но ты заслуживаешь большего, — тактично добавил он.
— Для меня нет никого лучше тебя, Дэвид. Каждый раз, стоит нам расстаться, я думаю, что это конец. Я люблю Миранду, мне дороги ваши дети. Я вовсе не хочу, чтобы ты рисковал всем этим ради меня. Но потом мы встречаемся снова, и моя воля слабеет. Боюсь, я не в силах сопротивляться искушению. Я приехала сюда не для того, чтобы предать Миранду. Господи, мы ведь дружим с самого детства. У меня и в мыслях не было добиваться тебя. Пожалуйста, поверь мне. Я вовсе не хочу соблазнить тебя в твоем собственном доме. Но ничего не могу с собой поделать.
— За эти два дня мы не совершили ничего предосудительного.
— И не совершим, — заверила Дэвида Блайт. — Это всего лишь невинный флирт, ничего более.
— Так ты согласна, что нам лучше расстаться?
— Целиком и полностью.
— Не думай, что я больше не хочу тебя, я поступаю так из уважения к жене.
— Ты прав. Я тоже уважаю чувства Миранды. Нам с самого начала не нужно было затевать этот роман.
Они подошли к дверям теплицы и проскользнули внутрь.
— Ух ты! — воскликнула Блайт при виде аккуратных рядов орхидей и тубероз, источавших одуряющий аромат. — Это что-то невероятное! Ваш садовник — настоящее чудо!
— Да, он действительно хорош.
— И вдобавок красив, — усмехнулась Блайт, надеясь заставить Дэвида ревновать. — Но ты интереснее. И к тому же моложе. — Она накрыла ладонью ширинку Дэвида. — Ну, я слегка разочарована. Но почему бы нам не разбудить змея?
— Нет! — Дэвид попятился, но Блайт успела расстегнуть «молнию» у него на брюках. Он схватил ее за руку. — Блайт! Я сказал «нет». — Увидев ее затуманенные желанием глаза, он добавил: — Не здесь.
Жан-Поль шел к огороду, когда заметил какое-то движение в теплице. Ему не пришлось долго гадать, что это было. Когда-то, много лет назад, он сам стоял там, среди горшков с цветами. Жан-Поль замер, будто прирос к земле, возле холодной опоры для вьющихся растений. Чутье подсказывало ему, что это Блайт с Дэвидом. У него сжалось сердце при мысли о Миранде и детях. История этой семьи странным образом переплелась с его собственной. Сходство слишком бросалось в глаза, чтобы от него отмахнуться. Он чувствовал внутреннюю связь с Мирандой, и потому особенно остро сознавал свою вину перед Филиппом. Эта мучительная раздвоенность терзала его.
Стукнула калитка, на тропинке показалась Миранда. Увидев пепельно-серое лицо Жан-Поля, она поняла, что случилось что-то ужасное. Француз решительно шагнул ей навстречу.
— Пойдемте со мной, — сказал он, взяв ее за руку. В его голосе слышались непривычная властность и твердость, он пытался увести Миранду подальше от теплицы.
— Что происходит?
— Просто идемте.
— Нет. Если это Блайт с Дэвидом, я должна знать.
Жан-Поль остановился, испытующе глядя ей в лицо.
— Так вам все известно?
Миранда заплакала.
— Я подозревала, но не могла поверить… — Задыхаясь от слез, она шагнула к Жан-Полю и беспомощно уткнулась лицом ему в плечо. Он обнял ее, не мешая ей выплакаться.
— Мне очень жаль. Пойдемте отсюда.
Миранда покачала головой:
— Нет. — Лицо ее покраснело от гнева. — Я хочу их поймать. А потом вышвырнуть отсюда. Я не желаю больше видеть их обоих.
— Не стоит говорить с Дэвидом сейчас. В порыве гнева вы можете сказать что-нибудь, о чем потом пожалеете.
— Сейчас не время быть мудрой, Жан-Поль. Я хочу вычеркнуть из своей жизни этих двоих. Я никогда больше не смогу доверять Дэвиду. — Отстранившись, она зашагала по тропинке к теплице. Жан-Поль не стал ее удерживать. Ему оставалось лишь наблюдать, как разворачивается драма.
Миранда ударила кулаком в дверь.
— Выходите! — крикнула она. — Выходите! — Наступила короткая тишина, Блайт резким жестом пригладила волосы. Дэвид окаменел, чувствуя, как весь его уютный, беззаботный мир рушится, словно мозаика, рассыпается на крохотные осколки. Он вышел первым.
— Это не то, что ты подумала… — начал он.
Миранда смерила его презрительным взглядом:
— Неужели? Вы любовались цветами? Тогда почему у тебя расстегнуты брюки? — Дэвид посмотрел вниз и поспешно застегнул «молнию», проклиная себя за глупость.
— Позволь мне объяснить.
— Да, будь так любезен.
Из теплицы вышла Блайт. По крайней мере у нее хватило такта выглядеть пристыженной.
— Ты подарил ей часы! — воскликнула Миранда. — Знаешь, мне звонили из ювелирного магазина, чтобы узнать твой телефон. Я подумала, ты купил мне подарок и заказал гравировку. Но «Большая киска» не мое прозвище, верно?
— Дорогая…
— Побереги свое красноречие. А твоей подстилке есть что сказать, или ты проглотил ее язык?
— Когда муж остается всю неделю один, трудно ожидать, что он не станет искать удовольствия на стороне, — огрызнулась Блайт.
— Только не мой муж. Я была о тебе лучшего мнения, Дэвид. Я возвела тебя на пьедестал. Ты был моим кумиром. А теперь я вижу, что ты ничем не отличаешься от других жеребцов. Ты ее любишь?
— Конечно, нет! — выпалил Дэвид.
Лицо Блайт покраснело от гнева.
— Тогда мне тебя жаль. Ты променял семью на удовольствие разок потрахаться. Если бы ты любил ее, возможно, оно того стоило бы. Я хочу, чтобы через десять минут вас тут не было. И больше не попадайтесь мне на глаза, я не желаю видеть вас обоих. Если тебе, Блайт, развод кажется сущим адом, то Дэвиду придется еще хуже. Надеюсь, ты будешь рядом, чтобы его поддержать!
Жан-Поль проводил Миранду до калитки. Оказавшись за садовой стеной, она разрыдалась.
— Пойдемте, — сказал француз. — Побудьте у меня в домике, пока они не уедут. Я присмотрю за детьми. Вам нужно быть сильной ради них. Дети не должны узнать о том, что случилось.
Миранда шла ссутулившись, скрестив на груди руки. На какое-то мгновение она напомнила Жан-Полю Аву, и его охватила щемящая нежность.
Дэвид оббегал весь сад и осмотрел дом, окликая Миранду, но она так и не появилась. Блайт собрала сумку, подозвала игравшего возле дерева Рейфела и теперь нетерпеливо расхаживала у подъездной дорожки в ожидании такси. Дэвид понимал, что у него нет выбора, что он должен уехать. Только теперь, прижимая к груди сына и дочь, он в полной мере оценил, как много они для него значат.
— Почему ты так спешишь? — спросил Гас.
