class="p1">– Что? Угрожать мне вздумал? Ты, Хасанов, не всесильный. Раз я на тебя управу нашёл, второй раз тоже справлюсь.
– Опять же, не советую. Александра расстроится. Придётся ждать меня с новой отсидки. Да и тебе как-то не комильфо, зэк в зятьях. О репутации думать надо.
– Какой, к чертям, зять?!
– Папуль…
Александра решает вмешаться, пока её отец не схлопотал приступ.
Жаль, я бы посмотрел.
Сумбурно всё объясняет, пытается подобрать слова. С каждым мгновением краснеет всё больше, вена на лбу пульсирует.
Взорвётся, старик.
Пусть. Не жалко. Легче даже будет.
Я потом его дочь утешу.
Лащенов, словно уловив мои мысли, рвано выдохнул. Собрался, беря под контроль эмоции. Переключился на дочь:
– Саш, чем он тебе угрожает? – хрен на меня забил, словно я не рядом стою. – Ты скажи, мы всё решим. Даже если шантажирует…
– Пап, никто не шантажирует, – девчонка сжимает его ладони, говорит тихо и спокойно. Как психа успокаивает. – Мы с Валидом любим друг друга. Так случилось.
– Любите? Понял. Позвоню твоему психологу. Явно после похищения случилось. Не переживай, Сашуль, с этим мы разберёмся. А ты, ублюдок, вали отсюда.
– Пап! Ты либо выслушаешь меня, либо мы уйдём отсюда. Я и Валид. Вдвоём. Поэтому заройте свой топор войны на этот вечер. Я не собираюсь оправдываться за то, кого полюбила. Я могу рассказать как это произошло. Если тебе интересно послушать. Нет. Что ж, позвони, когда захочешь.
Мысленно присвистываю.
Люблю, когда лапуля зубки скалит.
Охрененно красивая в этот момент.
Решительная.
Сильная девочка.
Да, по факту, любой мне заходит.
Нравится.
Похрен.
В любом состоянии её…
Люблю.
– Саша, – строго начинает Лащенов, но сдувается. – Хорошо. Проходите. Маргарита уже на стол накрыла. Всё готово.
Александра победно улыбается, подхватывает мать под руку. Пытается быстро объяснить ей, что происходит.
С Лащеновым остаёмся наедине.
Тот шипит:
– Урою тебя, Хасанов. Думаешь, девчонку молоденькую обманул и на коне будешь? Ничерта. Ты не будешь управлять моей девочкой, чтобы получить выгоду.
– Знал бы ты, Лащенов, кто кем управляет.
Хлопаю его по плечу, направляясь вслед за девушками на кухню.
Александра обеспокоенно смотрит на меня, тут же расслабляется, когда видит, что всё в порядке.
Маленькая суетливая беда.
Усаживаюсь рядом с лапулей, её родители – напротив.
За столом повисает могильная тишина.
Миленько.
– Пап, ты ведь не вызываешь полицию тайком? – сощурившись, уточняет девчонка. – Потому что я не дам показаний. Наоборот, пойду в суд с фразой, что я пригласила Валида.
– Ах, показания, – холодно усмехается Лащенов. – Конечно. Он настолько задурил тебе голову, что ты даже ничего не рассказала. Не сдала своего похитителя. Соврала мне, Саш.
– Ты не сдала? – удивлённо присвистываю. – Я думал, всё растрепала.
– Я не сдала, потому что между нами был конфиденциальный разговор, – объясняет лапуля, медленно закипая. – Как между мной и моим парнем, пап. Не похитителем. То, что казалось побега и похищения – я рассказала. И что значит, ты думал, что я рассказала?! Валид!
– Я думал, ты обиделась достаточно, чтобы закопать меня. Я бы не стал серчать. Поэтому даже не узнавал. И так всё решилось.
– Саша, ты хоть понимаешь, кого притащила? Убийцу!
– Притащила убийцу в дом продажного прокурора. Не забывай детали, Лащенов.
– Якобы убийцу в дом якобы продажного прокурора.
Девчонка снова влезает.
Помнит, что я говорил.
Моя ты умница.
Притягиваю к себе лапулю, наплевав на испепеляющий взгляд Лащенова.
Нахрен его.
Меня волнует, чтобы Александра окончательно не растерялась.
И так вся напряжена, взвинчена.
Даю свою поддержку.
Пальцами обхватываю её плечо, поглаживаю. Чувствую, как напряжение немного угодит из задеревенелых мышц.
– Я готов пойти на перемирие, – произношу, выдавливая из себя. – Отбросить старые разногласие.
– Ты предлагаешь это только потому, что понимаешь – долго это не продлится, – отмахивается Лащенов. – Саша одумается быстрее, чем ты успеешь усыпить мою бдительность.
– Пап! Ну хватит, – просит лапуля устало. – Ты можешь перейти к угрозам? Ну, вроде как: обидишь мою дочь… Я тебя закопаю, если заплачет из-за тебя… Всякие стандартные разговоры с женихом дочери.
– Женихом?!
– Сюрприз? Пап, мы хотим пожениться. У нас всё серьёзно. Я не одумаюсь.
– Одумаешься. И я надеюсь, что это произойдёт до того, как он тебя обидит. Он же наиграется, Саш, и бросит. Ваши отношения испарятся быстро.
– А я… Я беременна.
О.
Ху.
Еть.
Напиток не в то горло попадает. Закашливаюсь.
Палю взглядом девчонку.
Какого хрена я только сейчас об этом слышу?
– Беременна, – повторяет, нервно сглатывая. – Вот. И это уже никуда не денется, да? С этим нужно будет жить. Пожалуйста, – её подбородок дрожит, гортань дёргается. – Тебе придётся принять всё. Папуль?
– Сиди здесь, – рявкает, поднимаясь. Его жена уже начинает суетиться от новостей. – Мы с Хасановым наедине поговорим.
– Пап… Валид…
– Успокойся, лапуль, – целую её в макушку, глажу по волосам. – Просто поговорим. Ты же хотела обычных угроз? Они наедине делаются.
– Но…
– Сиди здесь. С тобой мы тоже поговорим после.
С нами двумя Александра не рискует спорить.
Усаживается, обиженно скрестив руки на груди.
Дуется.
Ага.
У меня тут собственный список обвинений получился.
Черт.
Беременна?
Какого хрена она мне не сказала, а сразу при всех?
Держала выстрел для массового поражения? Ну, у неё получилось. Прямиком в висок зарядила.
Так сильно, что когда Лащенов заводит в свой крошечный кабинет, я даже не реагирую.
Бесцеремонно направляюсь к его шкафу с алкоголем. Плещу себе виски до краёв.
Падаю в кресло.
Беременна, блядь.
Моя лапуля ждёт ребёнка.
Моего ребёнка.
Блядь.
Упираюсь локтями в колено, лбом – о ладони.
Стекло бокала холодит кожу.
Но не трезвит.
Я должен был узнать первым. Наедине.
И за это девчонке прилетит ещё.
Ну, нежно.
В ближайшие месяцев девять у неё карт-бланш на многое.
Девять же?
Или она ещё раньше залетела?
В горах?
Когда?
– Полагаю, сюрприз и для тебя тоже? – Лащенов насмехается, усаживаясь в своё кресло. – Ещё не поздно спрыгнуть, Хасанов.
– Я не планирую спрыгивать когда-либо, – качаю головой, делаю глоток виски. – Мне плевать, что ты думаешь обо мне. О наших отношениях. Ты для меня никто.
– Взаимно.
– Но ей не плевать. И я готов наступить на горло своим принципам, чтобы моя невеста
