хотя бы не так сильно планам помещаю, как Карине с её контрольной, всё же учеба — это очень важно.
Когда Маруся вернулась от старосты и стала вслух рассуждать о том, на чём она остановилась в своем рассказе, дождалась паузы и сказала, что иду на тренировку к Нику. И конечно, Хмелькова пошла со мной, решив, что это отличная идея по реализации внезапного свободного времени, и, конечно же, всю дорогу подруга болтала, благо хоть подсознание обиженно замолчало (заметил Хью, что я его игнорирую) и трёп звучал только с одной стороны.
Снова на скамейках сидели какие-то девчонки. Медом им тут что ли намазано? Или это все болеющие, ну как в школе, со справкой, сиди либо в классе, либо на физре, на скамеечке. Только есть подозрение, что не у всех здешних "болеющих" сейчас идёт физкультура, а часть даже и не спортивные. Плюс все эти вздохи, ахи и активные капанья слюной убивают последние надежды на то, что они тут не по доброй воле, а по велению преподавателя и Минздрава. Хотя, мне-то какое до них дело? Достала тетрадку и стала поглядывать, то в записи, то на играющих парней (разминка закончилась и теперь в качестве тренировки ребята играли, трое на трое, тренер решил поиграть с командой, и да на него зрительницы слюной капали ни чуть не менее активно). Когда минут через 20 после начала игры тренер стал отпускать игроков, "болеющие" зашептались, что рано, почему так рано и т. д. Улыбнулась, Ник держит слово.
Мы с Марусей помахали спешащим в раздевалку парням, и тут у подруги случилось озарение (слава Богу, не на счет того, чем мне можно заняться):
— Лик, а ведь у Кристины же сейчас тоже пары нету.
— ?
— Надо к ней Сашу отправить, пускай узнает алиби.
— Мысль умная, но, Марусь, а как он её найдет? Она же где угодно сейчас может быть, да и узнает он её как? — не поддержал мой мозг чужой энтузиазм.
Подруга же махнула рукой, мол, один момент и всё будет. И кстати не соврала. Достала телефон, набрала кого-то и:
— Кать, не знаешь, где сейчас Кристина, я у неё тетрадку хочу одолжить… Нет, Лике тетрадь самой нужна, ты её знаешь, она без учебы перед сном даже заснуть не может (было бы обидно, не будь правдой, хотя, вру, ничего плохого в своём стремление к знаниям не вижу, а значит, на такие слова обидеться не могу в принципе)… А, ясно, спасибо, увидимся на паре!
Маруся, закончив разговор, убрала телефон в сумку и заметила:
— Она сейчас во 2 читальном зале потом пойдёт в столовую.
Круто, все, что могу сказать. Разведка работает и днём и ночью. Может, и про алиби стоило сразу узнать у старосты, вдруг и о нём она знает? А что? Я бы, честно, совсем не удивилась. Но всё равно остался один момент:
— А узнает Шурик её как?
— Лик, ты думаешь сейчас посреди занятий в читальном зале полно народу?
Качнула головой, подруга улыбнулась как победитель, затем заметила:
— Да и фото в вк никто не отменял, я нашла её снимок и распечатала, всегда мечтала дать кому-нибудь задание в антураже Мафии, у меня и конвертик с собой есть и шляпа с сигарой.
И почему я не шокирована чужой мечтой? Ах да, это же Хмелькова у неё бывали мечты и постраннее. Но психику Саши немного жалко, всё же маловероятно, что жизнь готовила его к общению с Марусей. По-моему, жизнь никого к такому не готовит, то есть безбожно недорабатывает, ведь подруга своим вниманием вечно кого-нибудь да осчастливливает.
В общем, даже не стала комментировать или отговаривать, просто кивнула и начала смотреть на дверь, из которой должны были выйти парни. В конце концов, сейчас придёт Король, пора ему уже учиться как-то контролировать Дорамного демона, пока его ещё не полностью поработили.
Первыми на свою беду вышли Саша с Матвеем. Радостная подруга, которая уже надела шляпу, нарисовала себе небольшие усики карандашом для глаз (сама своим глазам сначала не поверила, потом протёрла и догадалась, что зрение не врёт, всё так, как кажется), закусила сигару, взяла в руку конвертик и степенно почапала в сторону слегка заинтригованных ребят.
Вздохнула, подхватила сумки и заспешила в ту же сторону, пока Короля нет, ответственность за психику окружающих лежит на мне.
Ну… что сказать, Маруся артистичная личность, склонная вживаться в роль и переигрывать.
— Джонни, сынок, у папочки есть для тебя задание, — проговорила Хмелькова, старательно парадируя голос и интонацию из "Крестного отца".
"Джонни" сначала слегка прифигел, затем стал подыгрывать:
— Папочка, о каком задание речь, я сделал уроки и убил соседей, которые шумом мешали тебе пытать других соседей.
Матвей прыснул, "папочка" продолжил:
— Джонни, ты хороший мальчик, который всегда меня слушается не то, что твои братья. Вечно спрашивающие: "Зачем нам убивать этого клоуна, что он такого мог натворить?". Ненавижу клоунов! Да и что непонятного в том, что я просто ненавижу клоунов, соседей, газетчиков, мороженщиков и лошадей… Так вот, Джонни, спрячь пушку, сегодня тебе придется работать головой!
— Но папочка вы же всегда работали головой вместо меня!
— Вот именно, Джонни, вот именно, пора и тебе попробовать поработать головой.
— Вы хотите, чтобы я выбивал головой двери в домах должников?
— Нет, Джонни, этим занимается Френки, не нужно отбирать у мальчика хлеб, ты будешь моим осведомителем.
— Осве… кем?
— Не думай, Джонни, просто возьми этот конверт. — Маруся протянула Саше конверт.
— Папочка, он отравлен? Вы хотите, чтобы я подкинул его кому-нибудь?
— Джонни, зачем травить конверт, когда у тебя полный барабан пуль? Это обычный конверт, открой его!
— Да, папочка! Кто эта стра… девушка? Вы хотите, чтобы я её застрелил?
— Нет, Джонни, я хочу, чтобы ты поработал головой!
— ?
— Джонни, ты должен втереться к сеньорите в доверие и выяснить, где она была в 3 часу дня в понедельник.
— Папочка, но это слишком сложное для меня задание, может лучше её навестит Фрэнки — и Саша толкнул в бок ржущего Матвея.
— Нет, Джонни, Фрэнки, нужно выбивать двери в квартиры должников, идёшь ты.
Саша печально вздохнул, но из образа не стал выходить:
— Хорошо, папочка, но куда мне идти?
— Джонни, всё есть в конверте, достань инструкцию и следуй ей. А ты Фрэнки иди с ним и подстрахуй, всё же ты умеешь работать головой в отличие от него!
Ржущий "Фрэнки" кивнул и стал утягивать "Джонни" в сторону. "Папочка" же вздохнул и заметил: "Тяжело учить детей жизни, как они будут
